Всем большим собакам посвящается!
И моему папе, который на небе уже давно.
Лингвоэксперт повести А. Жолудева
4.
- Tu te souviens de ton élève préféré (Ты помнишь своего любимого студента)? – спросил пёс, немного полакав из чашки.
Василий нахмурился. Мимо проплыло давнее грустное воспоминание. Большая аудитория, деревянные скамьи, множество студентов и бессчётное количество любопытных глаз. И лишь одни самые милые, самые пронзительные, самые любящие и преданные в обрамлении рыжих кудряшек волос.
Она носила только лиловое, иногда васильковое и немного зелёного. Всегда душилась «Poison» и не пропускала ни одной лекции зарубежной литературы.
- Это была студентка. Valérie. – после долгого молчания ответил Василий. – Ma Valérie.
Василий закрыл глаза и вновь почувствовал что-то тёплое на своей щеке.
- Ты говорил про какое-то там моё «забытое будущее»! – голос Василия прозвучал громче обычного.
Пёс невозмутимо продолжал лакомиться своим напитком, шумно шлёпая языком.
- Toi, tu as dit (Ты говорил). И? - повторил Василий ещё настойчивее.
- Да пойми ты, нет никакого «прошлого», нет никакого «будущего» - всё одно, всё едино. Все – есть «настоящее». И всё есть – «прошлое» и «будущее» одновременно, – пёс в этих нескольких фразах не произнёс ни одной по-французски, но Василий, к собственному недоумению, не понял ни слова.
- Ton avenir, tu le fais aujourd'hui (Своё «будущее» ты творишь в «настоящем»), а «прошлое» влияет на «будущее», – продолжал пёс.
- Да кто ж спорит, что прошлое не влияет?! Ещё как влияет! Но как можно знать будущее в настоящем? Как можно изменить будущее, если прошлое уже миновало? Зачем мы вообще об этом говорим? Зачем говорить о том, что бессмысленно? – Василий осёкся. Пёс его вконец запутал.
- Временная линия – она вовсе не линия! C'est une spirale (Это спираль)! И прошлое на «спирали времени» – это одновременно и будущее. У тебя могло быть совсем другое будущее, измени ты своё прошлое сейчас, – не унимался пёс.
- Bonne idée! - усмехнулся Василий, - Что же я сам не догадался?! Как! Как я могу изменить прошлое? En ce moment (Сейчас)?! Когда этого прошлого уже давно нет и в помине?!
Конфликт нарастал. Речи Василия становились всё горячее и горячее. А пёс, как ни странно, оставался невозмутимым и спокойным. По всей видимости, «курсы толерантности», или как там он их называл, не прошли даром.
- Mais qu'est-ce que tu gonfles, toi? (Ну что ты распыляешься)? К чему столько эмоций? Прими как данность то, что есть факт. - спокойно осадил он Василия. – Ведь ты же не станешь отрицать, что минуту назад она была здесь, хотя должна была остаться в далёком прошлом?! Настолько далёком, что ты почти забыл её.
«Tu l’as bien oubliée, toi (Ты забыл её)!», - последняя фраза пса прозвучала жёстким упрёком. Василий выронил чашку прямо в траву. Его словно оглушило на мгновение. В ушах зашумело, а в глазах поплыло.
- Je ne l'ai pas oubliée (Я не забыл)! - прошептал он пристыженно и заплакал.
- Les hommes pleurent donc (Мужчины плачут), - сказал пёс, протянув Василию салфетку, - И не верь тому, кто уверяет обратное. C'est la vie!
Вчерашний бомж в новом костюме с початой коробкой пирожных в кармане сидел на пороге рая напротив говорящей собаки, потрясённый воспоминаниями, которые свалились на него, как снег на голову, как лавина на пригорье, как весна в феврале.
Звуки. Запахи. Ощущения – всё, что касалось дня сегодняшнего, перестало существовать. Василий был не здесь. Сейчас он был не здесь. Он чувствовал, слышал, осязал то, что давно забыл. То, что считал ушедшим и потерянным. То, что когда-то сперва сделало его самым счастливым, а после – самым несчастным человеком на свете. Это было нестерпимо больно, и Василий откинулся на спинку стула, замотал головой, отгоняя, запахи, звуки и ощущения. Отгоняя воспоминания.
- Ne chasse pas tes souvenirs hors de ta tête, qu'ils soient avec toi (Не гони, оставь)! – попросил французский вислоухий спаниель – любимый пёс Valérie Romanova (Валерии Романовой), преданный друг и единственный мужчина в её доме в течение нескольких лет. Любимец Селяви.
- Твоя фотография стояла у неё в спальне до самого последнего дня. К сожалению, до самого последнего моего дня, - признался пёс.
- Так это всё ты устроил? Запахи, воспоминания? – Василий неожиданно для себя разозлился, - Ты… да ты…, - он не находил слов, - comment peux-tu le faire (Да как ты можешь)?!
- Moi? – усмехнулся пёс. – Je peux. Elle me l’a demandé (Я могу. Она просила). Потому что она сама меня попросила.
Василий спрятал лицо в ладони и замолчал. А пёс стал рассказывать ещё и ещё:
- Ты помнишь, что она читала? Как декламировала Жан-Жака Руссо в оригинале? Émile ou De l’éducation («Эмиль, или о воспитании»). Как вы об этом спорили? Tu t'en souviens (Помнишь)? Валери тогда пленилась «теорией свободного воспитания», «методом естественных последствий», была очарована этой идеей. А ты говорил, что это «дилетантская чушь» и «fantasmes» далёкая от реальности. Mais as-tu écouté avec plaisir (Впрочем, слушал ты её с удовольствием).
- Её французский был прекрасен! Единственная студентка на курсе, так идеально владеющая языком! – с восхищением предался воспоминаниям Василий.
- А, между прочим, она мечтала…, - перебил пёс и внимательно посмотрел на Василия, - она мечтала о детях с тобой! О том, что у вас будет свой собственный Эмиль. Или Жан, Ян. Или Франсуа. Она мечтала воспитать вашего с ней ребёнка. Свободного и бесстрашного. Счастливого и полезного этому миру. En fait, elle voulait être heureuse avec toi (Она хотела быть счастливой с тобой)! C'est la vie!
Комментариев нет:
Отправить комментарий