Приветствую тебя, мой читатель!

Если тебе (Вам) понравились мои тексты, заказывай (-те) что-нибудь для себя!
Жду писем: kuliginavera@gmail.com
Сейчас занимаюсь проектом чудо-радио.рф

пятница, 29 июня 2018 г.

Праздник без папы



Митя долго ждал этого дня. На 23 февраля в саду готовился праздник для пап. Митин папа бывал дома редко – все время ездил по командировкам, а если был дом, то уезжал на рыбалку, поэтому Митя папу почти не видел. Бывало даже, что папа приезжал ночью, когда Митя уже спит, а уезжал утром, когда Митя еще спит. Так и проходили Митины детские годы без папы.

Митя очень надеялся и верил, что 23 февраля на утренник папа бросит все дела и придет посмотреть на выступление сына. Митя учил стихи, рисовал открытку и готовил сюрприз. Он целую неделю по телефону напоминал папе про праздник.

В день утренника папы дома не оказалось. Митя вместе с мамой отправился в садик, мама уверяла, что папа обязательно придет, вот только приедет из командировки, а вечером – к празднику он как раз поспеет. Мите не верилось, что это - правда, поэтому настроение у него было отвратительное. Каша не елась, игры не игрались, книжки не читались. Митя нехотя поучаствовал в генеральной репетиции, грустно посмотрел на ребят и уныло побрел в свой любимый уголок, где стоял маленький диванчик для отдыха.

На диванчике в саду Митя проводил самые грустные минуты своей жизни, а их было достаточно. Митя часто думал о папе и завидовал тем ребятам, за которыми каждый день приходили отцы – за ним приходила только мама. Маме, конечно, он тоже был рад, потому что очень ее любил, но ему хотелось, чтобы приходил и папа. Чтобы они вместе шли из сада за руки, разговаривали о машинах, кораблях, изобретениях. Чтобы папа взял его на руки и подкинул высоко-высоко – в небо и поймал, а потом крепко обнял. Мите очень хотелось, чтобы папа работал ни в какой-нибудь там командировке, а рядом с домом и приходил каждый вечер.
Так и просидел Митя на диванчике до самого вечера. Воспитатели его не трогали – уважали желание побыть одному, но в четыре часа затормошили и его – пора было отправляться в музыкальный зал.

Ребята гуськом заходили в зал, весело улыбаясь родителям. Все находили мама и пап глазами и махали им руками. Митя тоже искал папу, но не находил. Мама сидела, как всегда, на первом ряду и улыбалась любимому сыну. Митя был очень благодарен ей, что она отпросилась с работы и пришла к нему на праздник, но еще хотелось бы видеть и папу. А папы нигде не было.

Спели две песни, станцевали, сыграли мини-спектакль. Митя безразлично рассматривал гостей и вдруг заметил знакомые черты у самых дверей. В самом конце зала, где родители толпились одной большой кучей, потому что им не хватило мест, стоял любимый папочка и широко улыбался. Мите сразу захотелось броситься папочке на шею, но мужская гордость заставила его доиграть свою роль и дочитать стихи.

После утренника они шли домой с папой, держась за руки, разговаривали про машины, корабли и изобретения – как мечтал Митя. И он был счастлив.

Автор Вера Кулигина


Путешествие из города в деревню



Девяностые годы поломали многие судьбы, судьба нашей семьи не стала исключением. Именно в это время мои родители приняли решение – переехать в деревню на постоянное место жительства. Причиной же стала - невозможность выживания в городе в условиях отсутствия работы и денег. Попросту говоря, нам нечего было есть. 

Родители с полгода собирали свои вещи, нажитые совместным трудом, и рассовывали их по коробкам, чемоданам и мешкам. Переезд планировался ближе к осени на своей грузовой машине. Я принимала активное участие в подготовке «Газона» и варила с отцом металлическую конструкцию-крышу, чтобы вещи доехали сухими и целыми. 
 
Обычно дети любят переезды, потому что это – смена обстановки, что-то новое, непривычное. Мне же было очень грустно расставаться со своими друзьями. И чтобы не впасть в депрессию окончательно, я решила мечтать, как все будет у нас «там». Я представляла себе просторный дом, свою комнату. Воображала, как я пойду в новую школу, познакомлюсь с одноклассницами, как понравлюсь всем мальчишкам, и они будут ходить мимо нашего дома и подглядывать в мою комнату через окно, ведь это будет одноэтажный дом. 
 
Какие это были глупые, нелепые и милые мечты! На деле же все оказалось совершенно иначе, как для меня, так и для родителей.
Мы выехали ранним вечером. Отец посадил нас сестрой, двумя собаками и кошкой в крытую машину, закрыл дверь и завел мотор. Мы имели возможность наблюдать за путешествием из тусклого маленького окошечка. Я заставила себя запомнить эту минуту и, что было сил, глядела на улицу, провожая взглядом проплывающие деревья, кусты и фонари. И я действительно потом помнила этот пейзаж всю жизнь. 

Наше путешествие было долгим и утомительным – целую неделю. Мы ехали с остановками, варили в дороге суп, кукурузу, ели конфеты «Рачьи шейки». Не знаю, как мы – дети - выдержали это испытание? Неделя практически взаперти. С потолка капали огромные капли конденсата, собаки скулили и просились наружу, а мы всю дорогу валялись на кроватях, поставленных одна на одну, и ждали чего-то очень хорошего. 

Помню, отца однажды остановила группа странных мужчин, требующих деньги. Это были дорожные рэкетиры. В то время было много бесконтрольного безобразия, а рэкетиры были людьми, жаждущими легкой наживы. Не знаю, как отцу удалось довести нас живыми, и остаться при этом с деньгами в карманах? Дорога была нелегкой и довольно опасной – это я теперь понимаю, будучи уже совершенно взрослой. 

На месте нас ожидали как вещи приятные, так и не очень. Дома, которые предназначались для продажи и в перспективе могли стать нашими, оказались непригодными для жилья. Мы поселились во флигеле у бабушки. Это был сырой дом с низким потолком. Нам было очень тесно, родители спали на печи, а мы с сестрой разместились в кроватях, привезенных с собой. 
 
Мы словно очутились в другом мире. После городских удобств – это был сильным испытанием. Туалет и душ на улице, а кухня в соседнем доме. А вот школа расположилась в двух минутах ходьбы, а на деревьях в саду росли настоящие яблоки, груши и сливы. Пожалуй, это было самое удивительное впечатление – плоды, растущие прямо на деревьях. 

Мы с сестрой стали ходить в школу, а родители, тем временем, подыскивали нам новое жилище. Бабушка нас поторапливала, ее раздражало, что мы заняли флигель и завели свои порядки. Например, собака жила у нас прямо в доме, потому что это был дог, который не был приспособлен к жизни на улице на цепи. Было еще много всяких разногласий между родителями и бабушкой, о которых я слышала только краем уха. 

Когда дом нашелся, все были одинаково рады. Родители – уходу от родственников, мы с сестрой – предстоящим переменам. Дом располагался ужасно далеко от школы, более того, - он находился вообще за пределами села. 
 
В первую же осень овраг перед ним залило водой, и мы не смогли попасть в школу. Потом мы ходили по какой-то окружной тропинке, надевая огромные резиновые сапоги. В школе я появлялась вся в грязи и с чернотой под ногтями. Мне было ужасно стыдно за свой внешний вид. Ребята, которые жили в центре села, спокойно доходили до места по асфальту, я же брела по бездорожью и глинистой почве, обязательно переобувшись в резину. 

Все это было очень забавно, если бы не было так грустно. Помню, как мы с сестрой ходили в клуб на дискотеку с переобувной обувью и тряпочками, чтобы протереть одежду от грязи или пыли, которая была повсюду и липла с жуткой навязчивостью к одежде, ногам, рукам. Мы приходили на место, словно в магазин – с сумками или рюкзаками. Мы были одни такие, над нами нередко потешались по этому поводу, но нас это не смущало. 
 
После дискотеки мы шли несколько километров домой по освещенной луною дороге, и орали во всю глотку популярные песни. В обратную сторону мы могли не переобуваться – это уже было неважно, поэтому домой приходили в обуви, на которую прилипло огромное количество грязи. Эти глинистые слои под утро благополучно отваливались от каблуков сами или мы им помогали. 
 
Было много всего такого, о чем забыть невозможно – мама это называла романтикой и почему-то при этом ругалась непечатным словом. В моей же памяти осталось еще одно яркое впечатление о том времени, о котором я до сих пор думаю с дрожью. 

Поздняя-поздняя осень, примерно октябрь. На улице моросит противный бесконечный дождь, дует промозглый ветер. Отец собирает всю семью в поле. Мы с ведром и палкой в руке бродим по земле, на которой некогда рос подсолнечник. Там и тут валяются обломанные шапки этой культуры. 
Мы собираем урожай семечек, чтобы потом сдать на маслобойню в обмен масло. Отец учит стучать по шапкам в ведро, выбивая семечки. Мне ужасно холодно и сыро. Лицо горит, губы обветрены, руки исцарапаны. Хочется домой на теплую печку. Но в деревне, если не потопаешь – не полопаешь, и мы вынуждены работать. 
 
В тот день на нас свалилось неожиданное счастье. Мы нашли приличную кучу семечек. Видимо, в этом месте сломался комбайн и просыпал часть собранного урожая. Собрав все до последней семечки, мы смогли вернуться домой раньше, чем рассчитывали, и это было огромным счастьем! 

Автор: Вера Кулигина 

(Я: Как изменился с тех пор мой слог... с трудом узнаю строки, написанные мною же..)

суббота, 16 июня 2018 г.

Студия для маленькой актрисы




- Садись удобно и не шурши! – я пристраиваю дочь на розовый тазик. Но он не выдерживает и проваливается дном вовнутрь.

Так, на что сесть? Я растерянно оглядываюсь по сторонам и тащу стул из передней. Большой и громоздкий. С трудом втискиваю в двери ванной и пристраиваю дочку на него. Включаю запись. И…

Слышу звук воды. Соседи отвернули кран – пришли помыться. Я ставлю на паузу. Ждём. К счастью, - недолго…

И вот она – блаженная тишина.

- Готова? – спрашиваю я.

Дочь кивает. И открывает рот, чтобы сказать о том, что я прошу, но почему-то говорит:
- Мам, мне жарко.

Ну да, конечно! И слева, и справа висят одеяла. Они – наша звукоизоляция. И - шумопоглащение. Слуховое окно закрыто наглухо. А дверь – на шпингалете. Воздух кончился.

- Хорошо, - вздыхаю я терпеливо, - Сейчас проветрю, подожди, – и устраиваю дверью «ветродуй».

Фухх. Проветрили. Приступаем, наконец. Я включаю диктофон. И… слышу звук слива. Теперь уже из уборной. Она рядом – за стеной, и её тоже слышно! Включаю паузу. Ждём. Обе нервничаем и снова проветриваем.

И вот она – блаженная тишина.

- Ты готова, - спрашиваю я свою маленькую актрису.

Она кивает. И я включаю запись. Но что это? Выключаю диктофон и слушаю. Прислушиваюсь. Долго не могу понять источник звука.

- Мама, это холодильник, - догадывается дочь.

И я несусь на кухню. В сердцах выдёргиваю розетку! Возвращаюсь в ванную. Дочь терпеливо ждёт, но уже начинает ёрзать. Включаю запись. …

Потом нас прерывают. Шум грузовика с улицы – такой громкий, что проникает даже сквозь наши одеяла. Собачий приветственный лай у соседей. Шаги на лестничной площадке. И, наконец, - наши собственные коты. Они потеряли хозяев и скребутся в дверь нашего убежища.

Мысленно я уже давно чертыхаюсь, вслух - тоже что-то говорю. Не столь экспрессивное, но всё-таки… Дочь молчит – она привыкла к нашим экстремальным записям. Только уже устала.
Когда мы всё-таки заканчиваем озвучивание – это примерно через час – выходим из ванной взмыленные и обессиленные. Дочь отправляется спать, а я загружаю программу Adobe Audition. Впереди - длительный монтаж. Пятьдесят шесть минут записи ужимаются до пяти!
И вот. Я включаю Play, чтобы прослушать итог.




«Елена Касьян. Горе медовое... Я закрываю двери, иду в комнату и сажусь на кровать. Нет, сажусь в кресло (с ногами, в тапочках) и думаю, почему же я «луковое». Ну, допустим, «горе», ладно, это пусть. Я и сама понимаю, что счастья от меня немного (от меня только конфетные фантики, дырки на колготках, головная боль и крошки на столе).

Но «луковое» почему?» - слушаю Полину-Миру уже в пятый или десятый раз. И не могу наслушаться!

Тазы, сливные бачки, собачий лай, рокот холодильника и грузовика – всё это становится неважным и несущественным по сравнению с голосом моей маленькой звездочки! И я тихонько плачу.

Утром я обнаруживаю под холодильником лужу, а в холодильнике прокисшее молоко. Да, я же забыла его снова включить…

А через два дня Елена Касьян публикует у себя в блоге статью:
"Чудо-радио". Просто чудо, какое радио!

Какая прекрасная маленькая артистка озвучивает Полину. Я влюбляюсь в неё всё больше. Это Мира Кулигина. Запись сделана на вологодской студии "Чудо-радио". Вы только послушайте!

и ссылка на наш сайт чудо-радио.рф»


Я читаю и улыбаюсь. В студии, тем временем, шумит вода – дочь принимает ванну. Пойду – порадую её признанием автора…
http://www.elenakasyan.com/novosti/chudo-radio.html - это ссылка на ту самую статью.

(Ниже озвученная версия истории. В ней использован отрывок из книги Елены Касьян, озвученный на Чудо Радио. Музыка Елены Касьян)




пятница, 15 июня 2018 г.

Маша и Медведь (проза для взрослых)



-  Опять?! Ну ты не исправима! – рычала Оля в трубку.

- …
- Опять влюбилась и ни слова избраннику?! Тебя пора взять в жёсткие руки! – угрожает она.

Я прощаюсь и кладу трубку. Моя экзальтированная подруга как всегда захлестнула оптимизмом. Моя спасительница и советчица! Как жаль, что ты далеко. В другой стране. Как жаль, что я ни разу не прислушалась к твоим советам…

Твое мнение о моей влюбчивости ты озвучивала множество раз. Я помню. Но не могу себя изменить.

В театре ещё пусто. Я смотрю в зеркало и беру карандаш. Вывожу красные щеки и чёрные брови.  И становлюсь – не я. А он – я знаю, он уже натягивает шкуру медведя. В ней жарко - и он обычно тянет до последнего.

Но вот уже слышны аплодисменты, занавес поднят и звучит приветственная музыка.  Я вступаю с первых нот. Едва успеваю. Моя песня – не о любви. В зале дети. Для них мы приготовили веселье. И хохот. О любви я буду думать после спектакля.

А когда прозвучит финальная песня – а мы её поём вместе – нашему славному дуэту преподнесут цветы. Это – редко. Чаще – конфеты на палочке или шоколад. Ведь это дети. Их дары тебя умилят. Чупик утонет в твоей мохнатой лапе, и ты зарычишь – по-доброму прощаясь со зрителем.

А я вспомню свою экзальтированную подругу. И поспешу в гримёрку. В зеркале отразится слегка переросшая Маша. И я сотру щёки. Нет - со щеками было лучше! И я… нарисую их снова…

И в те минуты, когда дети, накинув свои пальтишки, покинут стены театра, я вновь услышу тишину. Интересно, ты уже скинул свою шкуру? И я без повода отправлюсь на мужскую половину.

- Мишка, поделись конфетой, - пошучу я.

Но Мишки – уже и след простыл. Опять прокопалась!

Внизу меня ждёт моя девочка. Она не пропускает ни одного спектакля. И она тоже ждёт Мишку. Она знает о моих чувствах. Её не обмануть. Но сегодня мне вновь нечего ей сказать и я развожу руками.

- Мам, ты опять промолчала! Мы уже месяц по выходным печём для него пирог. А ты так и не пригласила! – ругает меня дочь.

- Права тётя Оля, тебе нужны жёсткие руки, - хмуро заявляет дочь и выскакивает за дверь.

- Куда же ты? – кричу я растерянно вслед.

И выхожу из здания. А из глубины улицы моя дочь уже тащит за руку моего Мишку. И что-то активно рассказывает ему по дороге. А когда они приближаются, дочь заявляет.

- Мама, я рассказала дяде Мише, что ты его любишь. Сама! А то от тебя не дождёшься!

А дядя Миша. Мишка. Растерянно хлопает мохнатыми бровями и глядит – то на меня, то на Машу. И, наконец, говорит:

- Ну вот, теперь у меня будет две Маши, - и берет нас обеих под руку.

Автор: Вера Кулигина

среда, 13 июня 2018 г.

Печальный рыцарь




Когда ты рядом, время останавливается. Замирает. Бережёт наше «вместе». А в этот миг я слушаю. Внимательно. И молча.


Ты приходишь в неизменном чёрном. Ты так привык. Тебе так удобно. А мне – с тобой. Я растворяюсь в тебе чёрном.

Ты мой печальный рыцарь. Чувственный и прекрасный. С неизменной грустью на губах. Я прикоснусь к твоим губам одним дыханием. И смахну твою грустинку. Она упадёт ко мне на колени и кольнёт острым краем.

- Ой, - скажу я.

А ты удивишься одной бровью. На мгновение.

- Нет, ничего, показалось, - скажу я, - Всё в порядке.

И ты успокоишься ещё больше чем за секунду до того. Ты всегда неизменно спокоен.
Я буду дышать с тобой одним воздухом и думать твоими мыслями. Но ты не будешь знать, что поделился ими. И ты, как всегда, забудешь о моём присутствии. Почти сразу.

О чём ты думаешь, мой печальный рыцарь? – спрошу я одними губами, но не посмею потревожить твой покой.

Когда ты рядом, время останавливается. Замирает. Бережёт наше «вместе». А в этот миг я слушаю. Внимательно. И молча. Твои мысли.

Они здесь. Рядом со мной. Они проникают в меня. Друг за другом. Я берегу их и долго не отпускаю. Пока ты здесь, у меня это получается.

Но вот ты опускаешь забрало… И я замираю. Тебе пора в путь. Но я не хочу, чтобы ты уходил. И не могу тебя удержать. Я не в силах тебя удержать. И ты уходишь… В неизменном чёрном… в чёрную даль.

А я вдыхаю то, что от тебя осталось и закрываю глаза. Чтобы представить. Чтобы задержать тебя ещё на одно мгновение. В памяти.

Я поднимаю руку и ощупываю воздух, который отпустил тебя. Он ещё хранит твоё тепло. Я трогаю твою тень, а она просачивается сквозь мои пальцы и спешит вслед за тобой… Я не удерживаю. Не смею.

Когда ты рядом, время останавливается. Замирает. Бережёт наше «вместе».

И вот – секундная стрелка отмирает. И время уходит. И уносит тебя с собой. И мне жаль. Но я опускаю руки. И отпускаю тебя из сердца…
 ..мой печальный рыцарь
... прощай...

(Посвящено Максиму Юлину - моему творческому партнёру)


вторник, 12 июня 2018 г.

Красивая




- Мама, скажи, что я красивая, – я задумчиво рассматривала себя в зеркало.
- Не красивая, а нарядная! – с усмешкой отвечала мама.

Вот зачем вредничать? Ведь знает же, что я знаю. Невось думает, что я нос задеру. А что такого плохого в красоте? Вон у нас Катьяка Некрасовская – ни то ни сё физиономией. А – самомнения! Ого-го! А мне тоже самомнение надо! Наш школьный психолог говорит: «Девочка должна на комплиментах расти. Потому что она родилась мир украшать».Пойду у папы попрошу. Комплиментов.

А вечером я подслушивала родителей.

- Ленка опять у зеркала вертелась. И в кого она такая уродилась? Красотка. Боюсь – зазнайка вырастет! – сетовала мама.

- Тебе что, похвалы жалко? Пусть любуется, на самом же деле хороша! Вся в мать!

Вот спасибо, папочка, порадовал! И я снова бежала к зеркалу. Покрутиться и попозировать. Приготовиться мир украшать. А когда выросла – украсила, конечно.

- Алеша, скажи, что я красивая? –  просила я мужа, выглядывая из примерочной.

-  Лен, ну чё ты пристаёшь? Сама ж знаешь, что красивая, - нехотя отвечал он.

- Но я от тебя хочу услышать! – настаивала я.

- Лен, пойдем уже, а. Ты уже восьмое платье примеряешь! – начинал заводиться супруг.

«Никто-то меня не понимает!» - раздраженно думала я, стягивая красное шелковое платье через голову. «Вот только папочка один всегда добрым словом балует». И решила сегодня же заглянуть в гости. За комплиментами, как всегда.


- Пап, я к тебе! – сказала я, открывая двери дома, - Я ненадолго. От Лёшки сбежала. Как ты тут?

Не дожидаясь ответа, я выплеснула из вазочки старую воду и налила новой. Из бутылки. Потом аккуратно развернула колючий букет. Все это время я продолжала разговор с отцом.

- Папочка, милый папочка, один ты у меня не жадный! Один ты, видимо, доченьку любишь! А эти… уххх… говядины… доброго слова не дождёшься!

Я бралась за веник и смахивала песок и ещё какие-то пылинки в стороны.

-  Ишь, сказать жене, что она красавица – трудно! Убудет, что ли?

Я принималась за сорняки.

- Один ты никогда не скупишься на похвалу и одобрение! Я ж только благодаря тебе себя королевой чувствую! Только ты и знаешь – как это важно – чувствовать себя королевой!

Я посыпала дорожку опилками.

- Только ты поддерживаешь меня, когда наваливаются сомнения…

А папа сегодня был молчалив. Впрочем, так было уже два года. Минуло уже два года. Я попрощалась и захлопнула калитку. В вазе остались стоять розы. Две белых розы.


понедельник, 11 июня 2018 г.

Нечто


По кругу, по диагонали, из стороны в сторону…

Раз, два, три. Раз, два, три… Металась, носилась и пританцовывало НЕЧТО желтенькое по листу бумаги… ОНО свалилось с жёлтенького же цветочка. Руку-ноги-лапы не поломало. Целое, в общем свалилось. И … заплясало.

Раз, два, три. Раз, два, три. Здесь, на раскрытой нотной тетради делать ЕМУ было, в общем-то, нечего. Непривычно нечего. Дом остался там, среди зелёной листвы. И свалилось ОНО не по своей воле – сдули, скинули, смахнули. Не спрашивая – желает ли.

- Где я? Люююдиии!

И вот, ОНО … побегало, поголосило и успокоилось. То ли уснуло, то ли мемуары село писать. Про свою прошлую счастливую жизнь…

- Ирина Сергеевна, где Вы? Дети пришли, пора начинать!
Ирочка спохватилась и, смахнув с тетради НЕЧТО, устремилась в зал. День открытых дверей. Первое занятие после такого длительного перерыва. Она – руководитель студии танцев. В своем родном городе. Маленьком, но родном. А когда-то…

- Ирина, четче, выразительнее, эмоциональнее! Давай ещё раз пройдем. Завтра ты должна блистать! Итак, прошу! – заслуженный артист Российской Федерации Игнашев Анатолий Сергеевич, Анатоль готовил Юную Ирочку к большим подмосткам.

Это был многообещающий день. Прекрасный с самого утра. И всё шло своим чередом, и всё предвещало грандиозный успех. Большие возможности. Самые популярные театры и самые достойные роли.

Но прямо на сцене… В последнем акте. На поддержках… Её партнёр…Она помнила смутно…


Диагноз был неутешителен.

- Вы больше не сможете танцевать! Вам придётся сменить профессию!

И вот, прошло много лет. Она сменила профессию. Не сразу, потому что было больно и горько. Иметь всё – и потерять в один миг. И как же мучили сомнения! Бесконечные….


- Ириночка Сергеевна, дорогая! Это невероятно! Столько желающих обучаться у звезды! У Вас! Я Вас поздравляю!
Ирина Сергеевна одернула бальную юбку, придирчиво осмотрела себя в зеркало. Поправила локоны и… раз, два, три… уверенным пританцовывающим шагом устремилась в зал для репетиций.

НЕЧТО желтое, продолжало кружить. Теперь уже по паркетному полу. И это был прекрасный сольный танец. Быстрый, стремительный и завораживающий.

Раз, два, три…


четверг, 7 июня 2018 г.

Рыбачка Фрося




У мамы сгорели котлеты. Воздух насытился гарью и перестал быть прозрачным. А парадная одежда пропахла костром.
Дезодоранты, духи и проветривание – не помогали. А на часах было уже почти двенадцать.
- Не успеем! – вопила я.
- Опоздаем, - шептал папа.
- Опозоримся, - вздыхала мама, - Придётся остаться дома…
- А как же день рождения?! Он же – раз в году, - испуганно хныкала я.

И мы дружно усаживались на диван. Подумать. Мама – озабоченно. Мама – основательно. Я – с ногами. А Фрося – молча. Фрося – моя кукла, ей нашу драму не понять. Ей всё равно. У неё нос не настоящий. Она им не слышит.

- А, может, ещё попробуем, - мама метнулась к балкону и раскрыла его настежь.
- Бес-по-лез-но, - вздохнул папа.
- Смотрите, - заметила я, - Уже шкаф видно.
- Ага, воздух разрядился, - поддержал папа.

А в балконную дверь устремилось густое чадное облако. Немного повозилось в районе попы. Пошевелило ею из стороны в сторону, кое-как протолкнулось и выпорхнуло наружу.

- Фух, - выдохнули все разом и ещё раз обнюхали себя. Руки. Воротники. Даже под мышками – всё равно пахло … горелыми котлетами.

- Молекулы, - снова вздохнул папа, - по законам физики они перемешиваются с молекулами окружающих предметов и остаются там надолго…
- А как же праздник? – уже почти плакала я.
- Что же делать? – мама снова и снова пыталась найти решение, - Котлеты выбросили, квартиру проветрили, что ещё?!

И тут меня осенило!

- Что это, - взвизгнула мама.
- Ой, - сказал папа.

На нас. Прямо с потолка. Брызнуло. Закапало. Заморосило. Потекло. Ливануло! Вода. Настоящим потоком! Дождевым!!

- Что за ерунда, - удивилась мама.

В центре комнаты очень быстро образовалась лужа. Она быстро увеличивалась и стала озером. По краям квакали жабы, а в дальнем углу у телевизора шумел камыш. Воздух очистился и наполнился свежестью.

- Час тридцать, - прошептала мама, - всё равно опоздали.
- Ну, раз так, - папа достал спиннинг и закинул червячка, - Что время терять?

******************************

- Милая, ты опять во сне рыбачила? Говорила же – не пей столько лимонаду на ночь!  Тебе же уже пять лет! Ты уже большая! Нужно вставать ночью, если нужно, – ласково шептала мама, 
 
- Или это опять Фрося?

Праздник состоялся вовремя. А с того дня я больше не рыбачила. Выросла...



Сносшибательный план


- Галочкина, перед смертью не надышишься, пошли уже в школу, - насмешливо поторопила Генриетта и выхватила из моих рук флакончик Burberry.

Мне же было не до смеха. Льва Петровича я боялась именно так – до смерти. Один только взгляд из-под мохнатых бровей чего стоил. Шли сдавать ГОСы, а в комиссии - Лев Петрович! Гроза школы и самый мой великий страх!

- Что делать будешь, Галочкина? - продолжала прикалываться Генриетта в пути, - Какие знания демонстрировать?

А ещё подруга называется!

 

- Ну ты и надушилась! Вкусно, конечно, - только чересчур, - шмыгнула она носом, - Льва Петровича обаянием хочешь покорить?

 

 

О, как она была близка к истине – подруга Генриетта. Именно! ОбоНЯнием! На короткую юбку и красные губы я не решилась. Значит, будем брать ароматом!

 

Я всю ночь размышляла, чем смягчить строго педагога. На знания рассчитывать не приходилось. Их не было, значит – ароматным обаянием!

 

У школы толпились одноклассники. При нашем появлении чувствительный Цветков активно зачихал.

 

 

- Ленка, ты сегодня сногсшибательная просто, - потирая нос, заявил он, - Вернее, СносСшибательная!

 

- Хаха, Цветочек, - вступилась за меня Генриетта, - не для тебя ягодка росла…

 

- Цвела.., - осеклась она.

 

 

И вот – мы в классе. Паспорта собраны. Все получили экзаменационные листы и приступили. Все, кроме меня. Я посмотрела на комиссию. Тетенька в очках недовольно ёрзала на стуле и поводила носом. Потом не выдержала – направилась к окну и распахнула его настежь. Лев Петрович сидел молча.

 

Потом тётенька в клетчатой юбке что-то шепнула коллеге и выпорхнула в коридор. Потом за дверь попросился чувствительный Цветков, а назад вернулся с красным носом. Генриетта многозначительно посмотрела на меня.

 

Все вели себя как-то странно. Я посмотрела вокруг. То и дело кто-нибудь просился выйти. Лев Николаевич сидел молча. Наконец, время вышло, и он попросил сдать работы.

 

И тут всех словно ветром сдуло. А в коридоре раздалось активное покашливание. А мы со Львом Петровичем неожиданно остались в кабинете вдвоём.

 

Вот он – мой звёздный час! Я широко улыбнулась и подала экзаменационный лист строгому  преподавателю.

 

 

- Вспомнила, что смогла, - заверила я.

- Даже не сомневаюсь, - усмехнулся Лев Петрович.

 

 

В коридоре поджидала Генриетта.

 

- Ленка, а ты в курсе, что у Льва Петровича насморк?! Хронический. Я случайно узнала. От «клетчатой».

 

сНОСсшибательный план провалился.


среда, 6 июня 2018 г.

Сапоги в кустах



- Ты готова?
- Блин, пятно на блузке! Чё делать?
- Ааа, в клубе не видно будет. Пошли.
- Сумку взяла?
- Угу.
- Туфли - уже там?

Вечером после заката мы с сестрой выходили из дома с туфлями в сумке и в резиновых сапогах на ногах. Это были танцы, как говорил папа. По нашему, по-молодёжному – дискотека. Мы шли километра два по бездорожью.

- Смотри внимательно, где травы больше – назад же ещё идти, - советовала сестра.
- Да смотрю я! Айй, уделалась уже! Дурацкая глина!!! – вскрикивала я.
- Не дрейфь, как-нибудь дойдем. Деталей уже не видно. Главное – туфли чистые, - поддерживала сестра.

Да уж, очень мне хотелось прийти в клуб пятнистой! Дождь так не вовремя прошёл! Главное, всю неделю - сухо, а как выходной – на тебе!
Мы жили на краю хутора. На самом дальнем. Куда асфальт прокладывать даже не пытались. Нашим одноклассникам повезло больше – клуб рядом, дорога чистая. А мы по выходным – со сменкой в сумке - топали по грязи в резинках. Потанцевать. Подёргаться. Мальчишкам поподмигивать.

Задача номер один была – дойти так, словно тебя привезли на такси! С ветерком. Иногда мы с ней справлялись. На этот раз нам тоже ничего не угрожало… А в пути мы шалили. Всё равно не видно – кто.

- Давай нашу? – предлагала сестра.
- Щас, подожди, забыла начало…, - озадачивалась я.
И начинала:
-  Мы познакомились с тобой…
- Позапрошлой весной…., - вступала сестра.

Сначала пели тихо. Скромничали. Потом набирались смелости и орали во всю глотку. А что – кругом поля, кусты, пустырь?! Но даже когда мы приближались к первым одиночным домикам хутора – всё равно уже не утихали…

- Чё ты имела ввиду? - теперь уже дуэтом мы сообщали всей округе, что идем на танцы.
Ближе к месту - в соседних кустах мы переобувались и ныкали сумку с сапогами.
А в клубе … было пустынно. Как всегда, после дождя. Местные в такую погоду отсиживались дома. Боялись грязи. Хаха. А – и пусть! Зря что ли шли? И мы… отдавались танцу… С большущим наслаждением. 

Назад тоже пели. Орали. Пуще прежнего! Вот только переобуться забывали. А – пофиг! Теперь то - зачем? А заляпанные грязью сапоги лежали в кустах… До утра. В лучшем случае.

А через неделю…