9.
- Я не хочу туда идти! – Василий неожиданно круто повернулся на пятках и побежал обратно – туда, откуда они только что поднялись.
- Я неее хочуууу! - кричал он, перепрыгивая кусты и камни. – Нееее хоч…- кричал он во всё горло, пока не споткнулся и не упал, прокатившись еще пару метров.
Пёс спокойно потрусил следом, а когда добрался до Василия, присел поблизости и загадочно объявил:
- Ce que femme veut, Dieu le veut (Чего хочет женщина, того хочет Бог)!
- Ты это к чему? – спросил удивлённо Василий, присаживаясь и потирая ушибленные места, которые уже через минуту перестали саднить и напоминать о себе – как удобно, когда всё заживает мгновенно!
- А к тому, что зовёт она тебя, просит за тебя, молится даже, - пояснил пёс, - По-своему, конечно, по-дилетантски… но с душой! Искренно.
- Cui (Кто)? – переспросил Василий.
Пёс говорил и одновременно словно бы к чему-то прислушивался. В его глазах отражались голубые васильки, а по голове, по направлению к холке ползла всё та же божья коровка. Или не она, другая. Селяви повёл ухом, посмотрел куда-то в сторону и завыл. Громко и протяжно, как на покойника. Потом старательно отряхнулся и подошёл к Василию ещё ближе. Лизнул его в ухо.
- Только всё равно не ей решать! Попросить, конечно, можно. Можно попробовать попросить – нельзя же лишать человека последней надежды.
Василий, скорее, догадывался о том, что говорил Селяви, нежели понимал. И эти догадки ему не нравились.
- Chaque chien est lion dans sa maison (Каждая собака в своём доме — лев). – продолжал Селяви. – И ты был львом. Когда-то был. Для каждой из них….
Василий, поднявшись на ноги, оборвал:
- Послушай, я не понимаю: зачем эти экскурсы в прошлое? Да, я виноват – я оставил двух женщин. Но я был виноват ещё тогда. И… Я потому их и оставил. Потому что не мог разобраться! Je ne pouvais pas choisir (Я не мог выбрать)! Как я мог выбирать?
- Или боялся выбирать? - хмыкнул пёс, потом добавил скептически, - Да, не лев, теперь не лев.
- А ОН!? Он знает, как выбирать? – завёлся с пол-оборота Василий.
Едва справляясь с гневом и яростью, он подскочил на ноги. Он метался, как затравленный заяц, он рвал васильки охапками и швырял в стороны, рвал новые и швырял снова.
- Когда ОН посылает нам «любовь к ближнему», ОН учитывает все факторы? Обстоятельства? Земные узы? Обязательства? Детей, опять же! – Василий почти задыхался от негодования, злости и возмущения. – Разве любовь – это не божье озарение?! Но зачем ОН это делает с людьми, зачем мне эта любовь? Испытания «по силам нашим»? На прочность? Испытание любовью?! Как можно испытывать ЛЮБОВЬЮ?!
Селяви слушал молча и терпеливо, шевеля время от времени хвостом и подёргивая холкой. Божья коровка взобралась к нему на ухо, на самую верхнюю позицию и замерла, должно быть ожидая команды диспетчера для взлёта.
- Ты закончил? – спросил пёс, наконец.
А Василий и в самом деле закончил, и тут же точно сдулся. В одну секунду сдулся. Хотя в голове металось ещё множество невысказанных слов и мыслей, но метать ими неожиданно расхотелось.
- Я же говорил: вы только и делаете, что ропщите! Все у вас виноваты, кроме вас самих, - Селиви говорил тихо и отчётливо. - Ты пойми: всего две тысячи лет с хвостиком. Это так мало по сравнению с Вечностью – дай и ЕМУ время научиться управлять этим миром!
- Что? – Василий не мог поверить собственных ушам. – Что ты сказал?! Как это? Мы что же, ЕГО «учебный проект»? Что значит «дай ЕМУ время научиться»?
Селяви замолчал на минуту, шевельнул ухом, согнав божью коровку. Проводил её взглядом до ближайшего василька и сказал:
- Тебе самому как больше нравится: быть Творцом своей жизни или жить так, как за тебя решат?
- Je ne te comprends pas (Не понял)! – Василий сел ошарашенный. Шнурки на кроссовках развязались и испачкались. Чтобы как-то себя занять, он стал их завязывать, поглядывая на Селяви в ожидании ответа.
- А если представить, что это не «испытания», а всё то же «пространство вариантов»? Тебе даются ВАРИАНТЫ. А ты сам выбираешь!
- Ну да, и, если выбор неверный, – за ним следует наказание?! Te punit? – съязвил Василий.
- Mais non (Да нет же)! – пёс возмутился. – Просто меняется ход событий. Другая дорога, другой поворот, путь. Ведь когда есть выбор, всегда интереснее. C'est très intéressant!
Селяви вздохнул.
- И дело не в наказании, про которое ты говорил. За каждым выбором следует то, что вызвано ТВОИМ выбором, а не ЕГО гневом. Люди, да поймите же, никто не желает вам зла! Все последствия – это последствия ваших поступков. Только и всего! Et c'est tout!
Василий был не согласен:
- Но ты же сам только что сказал, что ОН «только учится»! Ça veut dire quoi? (Что это значит?)
- Это значит, что пока ОН ещё готов играть с вами на равных! Пока у вас есть право выбора и голоса. Но ОН уже очень сомневается, что такие правила хороши. Так вы его достали своим недовольством! Своим недоверием и ропотом! Выбираете вы, но ответственность вы складываете на НЕГО! Дождётесь, что лишит ОН вас всякого права выбора – будете тогда жить, как ЕМУ вздумается! - пёс покончил с возмущениями и неожиданно спросил. – Так почему ты не хочешь туда идти?
Селяви кивнул на гору.
А Василия точно озарило. Он хмыкнул, подтянул штаны и спокойно, без спешки зашагал вниз. Ухмылка дурно перекосила его физиономию.
- Стой! – крикнул Селяви, он не ожидал такого поворота. – Tu vas où? (Куда ты?)
- Я сделал свой выбор! Хочу посмотреть, чем дело закончится! К какому варианту я приду, – бросил через плечо Василий.
Селяви снова завыл, да так истошно, что самому стало дурно. Потом крикнул:
- Василий, ты дурак, здесь уже нет никаких вариантов! Закончились.
Но Василий не слушал, продолжая спускаться. Селяви разозлился не на шутку.
- «Не изменяет память лишь тому, кто чутко слушал всех, кого он встретил», - цитировал пёс, — «Божественная комедия» Данте Алигьери, - крикнул он свой крайний аргумент.
- Четырнадцатый век, - прошептал под нос Василий и приостановился – к чему это пёс?
- Василий, ты не царь и не Бог, ты даже больше не лев в своём семействе, и если тебя зовут «наверх», то тебе не кажется глупым добровольно шагать «вниз»? И, насколько я понимаю, там – внизу, тебя может ожидать как минимум сразу «второй круг»! Ну или круг грешников, так и не сумевших сделать свой выбор. Lequel préférez-vous? (Сам ты какой предпочитаешь?)
- Pourquoi le deuxième (Почему «второй»)? – Василий повернулся к Селяви, припоминая, что же там во втором?
Пёс охотно напомнил:
- Сладострастники!
- Неглубоко, - усмехнулся Василий, но остановился и снова присел в траву.
Комментариев нет:
Отправить комментарий