Ты умер

Сегодня ты умер. Я видела твоё окоченевшее тело и саван, который обволакивал тебя лишь частично, обнажая впалые рёбра и другие части тела, рук, ног. Я смотрела на тебя, не в состоянии справиться с потрясением. Я смотрела и глотала слёзы.

Потом я искала виновных, выясняла причину – лезла не в своё дело. И всё время вспоминала эту тряпку, намотанную на твое тело. Твоё обездвиженное, замершее на века, тело. Её бахрома врезалась в твои чресла и перемешивалась с кожей – где ты, а где она? Всё – едино.

Я не нашла виновных, и даже свидетелей не нашла. Мне никто не открылся. А зачем? Кто я тебе? Никто! И ничто! Зачем кому-то что-то о тебе рассказывать? Зачем это делать мне? И все промолчали.

Я металась. Я не хотела верить. Я хотела знать, что случилось. И хотела тебя вернуть. Но ничего не получала, не узнавала, не выясняла.

А потом я проснулась. И поняла, что саван и ты в саване – были сном. И я обрадовалась и … ужаснулась одновременно… Что за мысли? Ответ пришёл мгновенно.

Я перестала писать. Я перестала писать, и ты «умер». Образ растворился и померк. Ушла идея. Или попыталась уйти и так – образно и метафорично – напоследок, напомнила о себе.

Я поняла! ПОНЯЛА!!

Я обещаю: я не позволю больше тебе умереть! Я не позволю этой гадкой тряпке коснуться твоего тела! В ущерб сну, превозмогая усталость и лень, я должна писать. Я чувствую, что должна. Пусть, всё ещё в стол, пусть для очень узкого круга читателей, но я ощущаю силу своего пера, я ощущаю его потребность – излагать.

И я буду ПИСАТЬ!

Ты больше не умрешь! Никогда! Я не позволю тебе это сделать даже в мыслях!

Из цикла «Разговор с Ним»

Наша творческая семья

Утром у нас все спят – выходной же. Даже коты, хоть и не привязаны к календарному плану. А ночью – наоборот. Мама почти всегда забывает про время – увлекается своим творчеством. Она у нас – звукорежиссер, радиоспектакли делает. В общем, пока она творит – на часы не смотрит, ну мы её рассеянностью и пользуемся во всю. Мульты включаем и сидим тихонечко в другой комнате. А она думает, что – спим.

Потом она, конечно, спохватывается. Несется к нам и шумит. Делает вид, что ругается. Мама у нас добрая, на самом деле. Просто думает, что детей нужно в строгости держать. Она когда «включает воспитателя» - ей не очень идет. А когда она своё творчество творит – вот, где красота! Если её в эту минуту окликнуть – она или не слышит, или посмотрит на тебя  непонимающими глазами, махнет рукой – и снова улетает. Смешная она – мама наша.

И она этим утром тоже спит. Хотя у неё нет выходных. Она потом встанет – на занятия побежит. А сестра – с ней напросится. Там тоже мультики можно посмотреть – если повезёт. Сестра мультики любит. Или дома останется – гулять пойдет. В этом смысле у нас – демократия. Выбирать, то есть, - можем. А сестре уже почти восемь – одну отпускаем во двор.

Я нашу маму люблю. На ней весь дом держится. Её бы ещё замуж выдать. А то она сейчас «замужем за своим творчеством». Но это я думаю, что надо выдать – она так не думает. Она, просто, не помнит, что надо. Она много чего не помнит. Это даже стало семейной традицией – вспоминать, что в нашем доме, где лежит, куда нам нужно идти сегодня или завтра, и есть ли в холодильнике еда? Бывает, придём с мамой в магазин, а кредитную карточку она оставила дома.

- И зачем я только каблуки надела? Вырядилась?! Второй раз не пойду! - говорит.

И тогда в магазин иду я. Мама говорит мне код активации и подаёт карту. Она мне доверяет. У нас вообще много в семье доверия. Даже если в школе случится какой-нибудь конфликт с моим участием, и маме позвонят – она всегда спросит мою точку зрения. И почти всегда оказывается на моей стороне. Мне нравится такая традиция – доверять.

Только одну традицию маме никак не удаётся организовать в нашем доме  - не прививается она у нас никак. Мама, в силу своей занятости, совершенно не успевает следить за домом. И всё время просит нас о помощи. Она уже все методы перепробовала – и ругала нас, и стыдила, и уговаривала. Не помогает. 

Нет, мы понимаем, конечно, что нужно и посуду помыть, и вещи прибрать. Но как-то не хочется. Не прибирается и не моется. Увы. Мама, естественно, злится, расстраивается, рычит даже, потом – смиряется. Уходит в своё творчество.

По утрам у нас традиция – спать, у мамы – читать. Она не включает свою звукорежиссуру, чтобы нас не разбудить. Проснёмся – утреннему блаженству – конец. Мы, всё-таки, шумные. Она от нас устаёт. А отдыхает – чтением. Меня она тоже к книгам приучила. У нас книги везде, даже в туалете. Мама с нами маленькими гуляла когда – всё время с книгой. Читает и ходит туда-сюда возле детской площадки. Может, поэтому мужчины с ней не знакомятся – ей книги интереснее. И радиоспектакли. Надо её с каким-нибудь актёром познакомить. Или с режиссёром. Или продюсером. В общем, - из этой тусовки с кем-нибудь. Интересно, какие у нас тогда буду традиции? Репетировать по утрам «Гамлета»?

Мама у меня крутая. Она – фрилансер. Сама придумала проект, сама же его реализует. Одна практически. Поэтому ей организовать мытую посуду – очень актуально. Ей, просто, некогда посудой этой заниматься. Совсем некогда. Она всё время работает – каждую минуту. Даже когда книжки читает – это она навыки режиссёра отрабатывает. И писателя. И за стилем следит. За построением фраз. За интригой. Потом эти наблюдениям и знания в своей работе применяет.

Я, когда вырасту, тоже в режиссуру подамся. Или – нет, в программисты.  У меня компом – всё ок. Я почему про эту посуду немытую всё время забываю – у меня же тоже проект. Только мама не знает. Это сестра мульты до ночи смотрит – я только делаю вид. У меня дела в сети. Я админю. Хочу маме сюрприз сделать, а то она всё бьётся и бьётся – где денег добыть на проекты, на еду. А я скоро – свой бизнес построю. Вот заживём!

Мама всех нас приучила к творчеству. Мы, хоть и не хозяйственные, но творческие. Даже коты. Они когда диван когтями дерут – очень творчески к делу подходят. Им левый подлокотник больше нравится. От этого диван довольно стилизованно смотрится.

Это я пошутил. На самом деле, маме драные подлокотники совсем не нравятся, но она об этом не думает. У неё есть дела поважнее. Радиоспектакли.  

Я люблю свою семью. Люблю хаос на кухне. Люблю спать по утрам. И ходить на цыпочках, когда мама работает. Люблю оставаться с сестрой за старшего, когда маму уходит на срочную встречу. Люблю доверительную обстановку в нашем доме. Котов люблю. У нас их - два, кстати. Это мама с нашей гиперактивностью так сражалась – каждому по коту. Терапевтическому. 

Про сестру не сказал. Она у нас - большая молодец! Только капризная. Все нервы маме вымотала. Но это как «бонус» к талантам. У творческих – у всех причуды. Это я давно заметил. Сестра у мамы в спектаклях очень часто главные роли играет. У неё здорово получается! Проникновенно. Голос у неё - суперский! Весь – в маму.

Сегодня выходные, и все спят. Даже коты. И мама ещё не проснулась, поэтому не читает. А в одиннадцать побежит по своим делам. И – день колесом. Я люблю свою творческую маму. Люблю нашу творческую семью. Особенную. 

Страх... Из цикла "Разговор с Ним"

Первый снег Из цикла "Разговор с Ним"

Первый снег

Даже когда первая снежинка опускается прямо на мои ресницы, я всё еще продолжаю надеяться, что зима в этом году передумает. Отступится. Проспит. Или придёт в какой-нибудь другой город – не наш.

Я люблю снег, но я боюсь мороза.

Вместе со снежинкой на меня опускаются воспоминания годичной давности. Они разные. И они холодные. Морозные! Сейчас у меня уже всё хорошо – вне сомнений, но воспоминания ещё слишком живы. Моё сердце согрето любовью, и меня окружают хорошие и прекрасные люди, но… воспоминания ещё слишком живы. И они холодные.

Ровно год назад вместе с первыми снежинками я бежала как затравленный заяц из разорённой норы. Были причины. Я и хотела убежать – потому что было нужно, и хотела остаться -  потому было страшно. Было очень страшно менять жизнь - бросать привычное и создавать новое. К тому же, я уезжала от тебя тоже.

Но, честно говоря, в те минуты я была малодушна и  о тебе почти не вспоминала. Мне было некогда. Я спала шкурку. Вместе с первыми снежинками я выпрыгивала из старой изношенной и запрыгивала в новую. Белую, пушистую, тёплую.

Шубка оказалась мне в пору. Она хорошо защищала от снега. А ещё – от ветра. И недоброго слова.

Моё сердце теперь согрето, но воспоминания ещё слишком живы. Снежинки опускаются на мои ресницы, и я пугаюсь воспоминаниям. И гоню их прочь! Я не хочу меланхолии. И ностальгии тоже не хочу. Я хочу помнить только хорошее. То, что греет.  

Из цикла "Разговор с Ним"