17.
На звонок никто не ответил. Квартира давно пустовала. Людмила Ивановна Селиванова по мужу скончалась скоропостижно три года тому, а сыновья разъехались ещё раньше. Квартиру собирались сдавать, да так и забыли о ней, поручив приглядывать соседке.
- Милок, ты чего хотел? – сухонькая старушка высунулась из квартиры напротив. – А там давно никто не живёт – съехали! А Людмилка то пострадала-пострадала за своим, потом заболела тяжко, да и слегла совсем.
Старушка смело шагнула через порог на площадку, постукивая палочкой и перемещая на ходу очёчки со лба на нос.
- Чего, говорю, хотел? – она остановилась, внимательно разглядев Сидорова, заявила. – А ты сержант, видно, Ваську нашёл? Ты по его что ли душу? – она поправила очки и засомневалась, - только ты ж не с нашего участка!
- Угадала, бабуля! – козырнул участковый Сидоров. – Не с вашего. А сама не шпион будете? А?
Бабуля довольно хохотнула и ткнула Сидорова костлявым пальцем прямо в пуговицу, прямо на животе – куда достала.
- А я, милок, из бывших! Я ж понимаю, что к Людмилке, окромя Василия, ни по какому другому делу полиция и не шастала. Это тока он неблагополучный. А с ней всё «ок» было, пока Васька из дома не убёг.
Словоохотливая бабуся за две минуты рассказал больше, чем Сидоров нарывал несколько дней. Значит, «убёг», значит, «неблагополучный» - ага.
- Бабуля, ну уж если здесь (Сидоров чуть было не сказал «здеся», войдя в азарт и подыгрывая старушке) мне никто не откроет, так может мы к Вам зайдём – Вы всё и расскажите. Ну? Вы же в курсе?!
Когда за ними закрылась дверь, сержант без протокола сразу с порога решил приступить к допросу – между делом и «по душам», так сказать, раз уж старушка такая попалась словоохотливая, «из бывших».
- А кто за квартиру то платит – коммунальные? Живи - не живи, а копеечка капает каждый месяц!
- Так это… я и плачу. Ну то есть, сыны Людмилкины мне деньги каждый месяц на карточку переводят, а иногда и сразу за полгода, - поспешила объяснить старушка, заметив удивлённо подпрыгнувшую бровь Сидорова.
Она пошарила в ящике и сунула гостю тапки.
- А вообще, милок, ты бы сперва имя моё спросил, фамилию – не по форме опрашиваешь! – внезапно разгневавшись, заявила она, но тут же снова подобрела.
- Мария Петровна я. Следуй за мной на кухню. И головной убор сними в помещении, при даме, а не при исполнении! И – цыть! – пресекла попытку Сидорова возразить.
Она проводила его в кухню, усадив на табурет, всучила нож.
- Хлеб порежь! У меня пирогов то нету – не пеку, значит бутербродами побалуемся. – поставила на плиту чайник, вернулась к разговору о соседях. – А Людмилки то уже три года, как нету. А Василия и того больше.
Сидоров изумлённо замер.
- Ой. Я хотела сказать, он ещё прежде от неё ушёл. Людка то думала, что к молодой своей – она ведь про неё всё знала, да смирилась, а он вовсе и не к ней ушёл. Не к ней. – Мария Петровна забуксовала на последней мысли.
- И куда ушёл? – уточнил Сидоров.
- Куда ушёл? – старушка задумалась, припоминая. – Так это… никому не известно. Пропал без вести.
Она полезла в холодильник, достала банку заграничного масла «President», вынула из шкафа чайные пакетики. Спохватилась:
- Так ты сам мне и расскажи – куда Васька пропал! Ты же с этим пришел?!
Сидоров подавился – он успел нарезать хлеба и откусить кусок. Весь в день на работе – то истеричку откачивал, то адрес по карте искал, теперь вот старушка-болтушка, так и помереть с голоду можно.
- Ты ешь-ешь, маслом хлеб намажь – говорят, хорошее, натуральное. Без жира, - пододвинула банку старушка. – И рассказывай уже.
- Опознать надо, Мария Петровна!
- Тьфу ты, не к столу же про жмуриков! – перебила старушка. – Да я уж поняла, что опознать. Ты другое рассказывай - подробности!
Сидоров пожал плечами.
- А больше и нечего рассказывать. Тело нашли, - он покосился на Марию Петровну, отхлёбывающую чай, - предположительно Василий Селиванов. А опознавать некому! Была тут одна…
Мария Петровна навострила ушки.
- Да сплыла. А Людмилка, говорите, померла. А дети очень далеко?
- Далеко, милок, далеко. А давай я опознаю, - она шумно поставила чашку на стол, - всё равно аппетит пропал. Поехали!
«Крутая бабулька», - подумал Сидоров, но потянуть резину попробовал. Уж очень хотелось доесть.
- А … Вы же не родственник…
Но Марию Петровну уже корова языком слизала.
- А ты доедай спокойно, я ж пока оденусь. И маслом мажь как следует! – напомнила она снова про свои скудные угощения, крикнув уже из комнаты.
«Вот так и живём! Хлеб, соль и вода – остальное работа», - проглотил Сидоров последний кусочек, нацепил фуражку и пошел в коридор сменить тапки на ботинки.
- Поехали! – скомандовала «бывшая» и первая выпорхнула за порог.
Валери тем временем добралась до своей квартиры, открыла и, прислонившись к стене, тихо сползла на пол. Так и сидела, не решаясь войти в комнату. Никто ей по дороге конечно же не позвонил, а дома стояла всё та же тишина. «Значит, тело его. Значит, он…»
Она закрыла глаза и попыталась вспомнить. Там были люди. У магазина! Они же должны были его видеть! Свидетели! Я не сошла с ума, и не придумала эту встречу! Она силилась вспомнить каждую деталь, каждую минуту, каждое их действие последовательно. В сумочке лежала фотография, которую ей вернули. Валери долго вглядывалась в неё, перевернула, посмотрела на надпись и тихонько заплакала. Потом спохватилась.
- Боже мой, я же никогда не узнаю, где его похоронят! Дура! Зачем отказалась опознавать!
И она снова рванула на улицу.
Сколько времени прошло, как она покинула морг? Они успели найти родственников? А вдруг его переместили в другое место? А вдруг, совсем увезли? Как она его теперь найдет? Куча вопросов набросились на её горячую голову, а она спешила-спешила-спешила, уже жалея, что опять забыла про деньги. К счастью, в их небольшом городке все примечательные места: университет, больница, морг и прочее находились ближе к центру, значит ещё часок бега – и она на месте.
Когда вдали показались знакомые обшарпанные стены, она остановилась и перевела дыхание. Тот самый УАЗик, на котором утром она приехала сюда с участковым, снова стоял поблизости, но на новом месте – значит, Сидоров уезжал и вернулся. С кем? Валери крадущейся походкой подобралась поближе. Поискала вход в здание, заглянула в ближайшее окно, усиленно вспоминая, были ли окна в той комнате, где лежал Василий. Попробовала припомнить, как вообще они шли по коридору, и где могут быть нужные окна, куда следовало бы заглянуть. Но ситуация разрешилась быстрее, чем она думала.
Скрипучая дверь морга открылась – Валери едва успела заскочить за угол дома, а на улице показались двое: незнакомая бодрая старушка и знакомый участковый Сидоров.
- Он это, Васька! Точно тебе говорю, даже не сомневайся! И что подписала бумаги я, а не родственники, ничего тебе за это не будет – не ищут его уже давно. Сыновья из-за границы на похороны не поедут. Сильно они на него обижены. Потом, может с годами простят. Ты на каком кладбище хоронить будешь? – она резко сменила тему. - Я сыновьям адресок напишу, А?
- Я?! – Сидоров растерялся. – Я хоронить не буду! Вы что, Мария Ивановна! Государство похоронит.
- А ну да, ну да! – примирительно сказала старушка. – Муниципалитет. Да кому он нужен теперь! Эх, не повезло.
Валери, укрывшись за углом, захлёбывалась слезами. Она слышала разговор от начала до конца. Почётный работник университета, преподаватель зарубежной литературы, дипломированный специалист, любимец студентов, её единственный и любимый мужчина – никому не нужен?! Не раздумывая ни секунды, она выскочила из своего укрытия.
- Если его некому хоронить, у меня есть место. Я заплачу! Как это сделать? – затараторила она опешившему Сидорову.
Комментариев нет:
Отправить комментарий