Ты умер

Сегодня ты умер. Я видела твоё окоченевшее тело и саван, который обволакивал тебя лишь частично, обнажая впалые рёбра и другие части тела, рук, ног. Я смотрела на тебя, не в состоянии справиться с потрясением. Я смотрела и глотала слёзы.

Потом я искала виновных, выясняла причину – лезла не в своё дело. И всё время вспоминала эту тряпку, намотанную на твое тело. Твоё обездвиженное, замершее на века, тело. Её бахрома врезалась в твои чресла и перемешивалась с кожей – где ты, а где она? Всё – едино.

Я не нашла виновных, и даже свидетелей не нашла. Мне никто не открылся. А зачем? Кто я тебе? Никто! И ничто! Зачем кому-то что-то о тебе рассказывать? Зачем это делать мне? И все промолчали.

Я металась. Я не хотела верить. Я хотела знать, что случилось. И хотела тебя вернуть. Но ничего не получала, не узнавала, не выясняла.

А потом я проснулась. И поняла, что саван и ты в саване – были сном. И я обрадовалась и … ужаснулась одновременно… Что за мысли? Ответ пришёл мгновенно.

Я перестала писать. Я перестала писать, и ты «умер». Образ растворился и померк. Ушла идея. Или попыталась уйти и так – образно и метафорично – напоследок, напомнила о себе.

Я поняла! ПОНЯЛА!!

Я обещаю: я не позволю больше тебе умереть! Я не позволю этой гадкой тряпке коснуться твоего тела! В ущерб сну, превозмогая усталость и лень, я должна писать. Я чувствую, что должна. Пусть, всё ещё в стол, пусть для очень узкого круга читателей, но я ощущаю силу своего пера, я ощущаю его потребность – излагать.

И я буду ПИСАТЬ!

Ты больше не умрешь! Никогда! Я не позволю тебе это сделать даже в мыслях!

Из цикла «Разговор с Ним»

Наша творческая семья

Утром у нас все спят – выходной же. Даже коты, хоть и не привязаны к календарному плану. А ночью – наоборот. Мама почти всегда забывает про время – увлекается своим творчеством. Она у нас – звукорежиссер, радиоспектакли делает. В общем, пока она творит – на часы не смотрит, ну мы её рассеянностью и пользуемся во всю. Мульты включаем и сидим тихонечко в другой комнате. А она думает, что – спим.

Потом она, конечно, спохватывается. Несется к нам и шумит. Делает вид, что ругается. Мама у нас добрая, на самом деле. Просто думает, что детей нужно в строгости держать. Она когда «включает воспитателя» - ей не очень идет. А когда она своё творчество творит – вот, где красота! Если её в эту минуту окликнуть – она или не слышит, или посмотрит на тебя  непонимающими глазами, махнет рукой – и снова улетает. Смешная она – мама наша.

И она этим утром тоже спит. Хотя у неё нет выходных. Она потом встанет – на занятия побежит. А сестра – с ней напросится. Там тоже мультики можно посмотреть – если повезёт. Сестра мультики любит. Или дома останется – гулять пойдет. В этом смысле у нас – демократия. Выбирать, то есть, - можем. А сестре уже почти восемь – одну отпускаем во двор.

Я нашу маму люблю. На ней весь дом держится. Её бы ещё замуж выдать. А то она сейчас «замужем за своим творчеством». Но это я думаю, что надо выдать – она так не думает. Она, просто, не помнит, что надо. Она много чего не помнит. Это даже стало семейной традицией – вспоминать, что в нашем доме, где лежит, куда нам нужно идти сегодня или завтра, и есть ли в холодильнике еда? Бывает, придём с мамой в магазин, а кредитную карточку она оставила дома.

- И зачем я только каблуки надела? Вырядилась?! Второй раз не пойду! - говорит.

И тогда в магазин иду я. Мама говорит мне код активации и подаёт карту. Она мне доверяет. У нас вообще много в семье доверия. Даже если в школе случится какой-нибудь конфликт с моим участием, и маме позвонят – она всегда спросит мою точку зрения. И почти всегда оказывается на моей стороне. Мне нравится такая традиция – доверять.

Только одну традицию маме никак не удаётся организовать в нашем доме  - не прививается она у нас никак. Мама, в силу своей занятости, совершенно не успевает следить за домом. И всё время просит нас о помощи. Она уже все методы перепробовала – и ругала нас, и стыдила, и уговаривала. Не помогает. 

Нет, мы понимаем, конечно, что нужно и посуду помыть, и вещи прибрать. Но как-то не хочется. Не прибирается и не моется. Увы. Мама, естественно, злится, расстраивается, рычит даже, потом – смиряется. Уходит в своё творчество.

По утрам у нас традиция – спать, у мамы – читать. Она не включает свою звукорежиссуру, чтобы нас не разбудить. Проснёмся – утреннему блаженству – конец. Мы, всё-таки, шумные. Она от нас устаёт. А отдыхает – чтением. Меня она тоже к книгам приучила. У нас книги везде, даже в туалете. Мама с нами маленькими гуляла когда – всё время с книгой. Читает и ходит туда-сюда возле детской площадки. Может, поэтому мужчины с ней не знакомятся – ей книги интереснее. И радиоспектакли. Надо её с каким-нибудь актёром познакомить. Или с режиссёром. Или продюсером. В общем, - из этой тусовки с кем-нибудь. Интересно, какие у нас тогда буду традиции? Репетировать по утрам «Гамлета»?

Мама у меня крутая. Она – фрилансер. Сама придумала проект, сама же его реализует. Одна практически. Поэтому ей организовать мытую посуду – очень актуально. Ей, просто, некогда посудой этой заниматься. Совсем некогда. Она всё время работает – каждую минуту. Даже когда книжки читает – это она навыки режиссёра отрабатывает. И писателя. И за стилем следит. За построением фраз. За интригой. Потом эти наблюдениям и знания в своей работе применяет.

Я, когда вырасту, тоже в режиссуру подамся. Или – нет, в программисты.  У меня компом – всё ок. Я почему про эту посуду немытую всё время забываю – у меня же тоже проект. Только мама не знает. Это сестра мульты до ночи смотрит – я только делаю вид. У меня дела в сети. Я админю. Хочу маме сюрприз сделать, а то она всё бьётся и бьётся – где денег добыть на проекты, на еду. А я скоро – свой бизнес построю. Вот заживём!

Мама всех нас приучила к творчеству. Мы, хоть и не хозяйственные, но творческие. Даже коты. Они когда диван когтями дерут – очень творчески к делу подходят. Им левый подлокотник больше нравится. От этого диван довольно стилизованно смотрится.

Это я пошутил. На самом деле, маме драные подлокотники совсем не нравятся, но она об этом не думает. У неё есть дела поважнее. Радиоспектакли.  

Я люблю свою семью. Люблю хаос на кухне. Люблю спать по утрам. И ходить на цыпочках, когда мама работает. Люблю оставаться с сестрой за старшего, когда маму уходит на срочную встречу. Люблю доверительную обстановку в нашем доме. Котов люблю. У нас их - два, кстати. Это мама с нашей гиперактивностью так сражалась – каждому по коту. Терапевтическому. 

Про сестру не сказал. Она у нас - большая молодец! Только капризная. Все нервы маме вымотала. Но это как «бонус» к талантам. У творческих – у всех причуды. Это я давно заметил. Сестра у мамы в спектаклях очень часто главные роли играет. У неё здорово получается! Проникновенно. Голос у неё - суперский! Весь – в маму.

Сегодня выходные, и все спят. Даже коты. И мама ещё не проснулась, поэтому не читает. А в одиннадцать побежит по своим делам. И – день колесом. Я люблю свою творческую маму. Люблю нашу творческую семью. Особенную. 

Страх... Из цикла "Разговор с Ним"

Первый снег Из цикла "Разговор с Ним"

Первый снег

Даже когда первая снежинка опускается прямо на мои ресницы, я всё еще продолжаю надеяться, что зима в этом году передумает. Отступится. Проспит. Или придёт в какой-нибудь другой город – не наш.

Я люблю снег, но я боюсь мороза.

Вместе со снежинкой на меня опускаются воспоминания годичной давности. Они разные. И они холодные. Морозные! Сейчас у меня уже всё хорошо – вне сомнений, но воспоминания ещё слишком живы. Моё сердце согрето любовью, и меня окружают хорошие и прекрасные люди, но… воспоминания ещё слишком живы. И они холодные.

Ровно год назад вместе с первыми снежинками я бежала как затравленный заяц из разорённой норы. Были причины. Я и хотела убежать – потому что было нужно, и хотела остаться -  потому было страшно. Было очень страшно менять жизнь - бросать привычное и создавать новое. К тому же, я уезжала от тебя тоже.

Но, честно говоря, в те минуты я была малодушна и  о тебе почти не вспоминала. Мне было некогда. Я спала шкурку. Вместе с первыми снежинками я выпрыгивала из старой изношенной и запрыгивала в новую. Белую, пушистую, тёплую.

Шубка оказалась мне в пору. Она хорошо защищала от снега. А ещё – от ветра. И недоброго слова.

Моё сердце теперь согрето, но воспоминания ещё слишком живы. Снежинки опускаются на мои ресницы, и я пугаюсь воспоминаниям. И гоню их прочь! Я не хочу меланхолии. И ностальгии тоже не хочу. Я хочу помнить только хорошее. То, что греет.  

Из цикла "Разговор с Ним"

Знаю, что счастливой буду...

Автор Анастасия Ганина

История стучится ко мне... Из цикла "Разговор с Ним"

Спасибо всем отвергнувшим ... Из цикла "Разговор с Ним"

Мне снится сон... Из цикла "Разговор с Ним"

Спасибо всем отвергнувшим …

«У вас три гостя» - кружочек-уведомление горит в шапке страницы. Значки-зазывалочки вспыхивают зелёными глазами по поводу и без него. Социальная сеть доисторическая, здесь у меня «друзья» исключительно из прошлой жизни. Из очень прошлой. Настолько прошлой, что многих я уже не знаю. И не помню. … а «этих» помню. Гостей моих сегодняшних. Особенно одного.

«Пока вас не было на сайте, к вам заглянули гости». Пока не было… Тихушники! И я, любопытства ради, рассматриваю своих «непрошеных». Узнаю, конечно, не буду притворяться, что не узнала. И все, что я сейчас думаю про них – это «хм». Я не радуюсь их приходу, я не злюсь от их присутствия, я просто ничего не чувствую…

Отмотав годы назад, я вспоминаю несколько эпизодов. Множество эпизодов. Обид, обманов, разочарований, неоправданных надежд и насмешек. Таких гостей в моей жизни было множество. Отвергнувших, бросивших, обманувших... Зачем их было так много? И зачем они пришли снова? К тому же, «непрошеные» и «пока вас не было на сайте»??

Впрочем, я понимаю - я вызываю интерес. Обычный. Человеческий. Интерес. Я отмечаю это без тени самолюбования, без капли гордыни. Я просто это отмечаю. .. И радуюсь! Что была обманута, брошена, обсмеяна, отвергнута! Я радуюсь этому невероятно! Меня просто накрывает от счастья…

Я всего лишь на минуточку представляю… что, если бы один из этих троих, или других, примерно таких же… Что… если бы хоть кто-нибудь из них… один из них. Не обманул, не бросил, не отверг… Боже, что со мной было бы сейчас?! Окажись я сейчас рядом с одним из них!?

Ни За Что! Ни Ко Гда! Какое счастье, что я НЕ с ними! Не с ним!

Я ТАК чётко это сейчас понимаю. Так ОСТРО это чувствую! И ТАК искренне радуюсь! Я вас обожаю! Мои бывшие гости! Гости моей бывшей жизни! Да что там… «мои бывшие»! Насмешники и пересмешники. Как я вам благодарна! Благодарна, что я «здесь», а вы – «там». И что мы НЕ вместе. И сколько нужно было лет, чтобы я это поняла?! И я ПОНЯЛА!

И про Тебя я поняла тоже. Ты, ведь, тоже меня отверг… Ты знал. Ты понимал, почему это делаешь. Возможно, я сейчас скажу какие-то странные вещи. Но я допускаю, я так чувствую, что ты понял – меня нельзя держать «узами отношений». Впрочем, как и тебя. У каждого из нас большой и длинный путь. И ты, на самом деле, не отверг, не обманул и не осмеял. Ты просто сошел с моего пути. Чтобы не мешать. В отличие от «тех»… ненужных гостей. И этим ты мне бесконечно дорог.

Из цикла «Разговор с Ним»  

Я справлюсь...

История стучится ко мне…

Ты тренируешься в театре, я – здесь, на листе бумаги. Ты отрабатываешь речь, произношение, голос, а я работаю над слогом, величием фраз и достоверностью изложения.

Я включаю музыку под состояние. Очень тихо. Она мне очень помогает, или очень мешает. Удачная мелодия помогает включать образы. Как правило, я отталкиваюсь от какого-нибудь действия, ощущения, впечатления. Это может быть «запах кофе», «прикосновение руки», «взгляд», «вздох» - я могу оттолкнуться от чего угодно. Я научилась.

И тогда я … кладу пальцы на клавиатуру. И сразу за этим появляются слова. И нужно за ними успеть. Во что бы то ни стало. Иногда я останавливаюсь и отсекаю какой-нибудь словесный штамп и подбираю что-то более изысканное, к месту. Музыка на реверсе. А когда слова заканчиваются, я отпускаю чужой образ и зову твой. О чём бы ни было событие того или иного рассказа, и независимо от того, имеешь ли ты к нему отношение, я хочу закончить словами о тебе. Ты – единственный цельный образ моего повествования. Ты будешь в этих рассказах всегда – мимолётным вздохом, мгновенной мыслью, сиюминутным желанием, ярким воспоминанием… Потому что всё, я пишу, я посвящаю именно тебе. Тебе одному.

Затем я перечитываю. Получается ещё одна маленькая история. И выдумка это, или то, что уже случилось со мной, никто не знает. Но все верят. Верят, что это про них.

После одной из таких историй ко мне подошёл молодой человек и очень аккуратно стал изъясняться, что у него, в отличие от меня, никаких чувств нет. Я слушала его, не возражала и не перебивала – я ликовала! Он мне – большей выдумщице и фантазёрке - поверил! Поверил! И, как истинный джентльмен, с заботой о моих чувствах, подошёл, чтобы объясниться. Какая прелесть!

В последнее время я чувствую, когда история стучится в меня. Но я могу устать, могу плохо себя чувствовать. При этом я понимаю, что если откажу ей, она упорхнет. А я этого не хочу. Поэтому я никогда ей не отказываю, не смотря на усталость, апатию, раздражение или злость.

Но из всего написанного мною, совершенно точно реален лишь ты, остальные – под большим вопросом.

Из цикла «Разговор с Ним»

Мы не видимся... Из цикла "Разговор с Ним"

Мне снится сон…

На подлокотнике дивана блюдо с фруктами. В зеленой россыпи винограда несколько синих слив. Одна из них – чудо природы – двойная сросшаяся. Слива «Зита-Гита». Я придумываю, что у сливы есть свойство как у клевера-четырёхлистника – исполнять желания. И малодушно загадываю: участвовать в конкурсе «Хастл для начинающих».

Моё малодушие в самонадеянности – я в танцах всего третий месяц. Двигаюсь – так себе, фигуры путаю, партнёра не слышу… Но всё равно загадываю. И в эту же ночь мне снится сон…

Я готовлюсь к выступлению. Как «настоящую девочку», меня интересует – как я буду выглядеть. И я выбираю платье. Обхожу магазины, лавки, бутики. Ищу. И не нахожу. Платьев нет! Есть шарфы, пальто, брюки, купальники и мужские шляпы! А платьев нет!! Я не верю своим глазам и стремлюсь в новые магазины и заглядываю в новые отделы. Мне непременно нужно платье! Причём, лучшее!!! Облегающее, стройнящее, струящееся по моей фигуре элегантным водопадом.

А в это время другие конкурсанты работают в зале – отрабатывают программу. А я… ищу платье.

Я обхожу весь город. Заглядываю к модисткам и частным мастерам. И, наконец, нахожу то, что нужно! Это старинное кружево, замысловатый рисунок на длинных рукавах и узкая стройнящая талия. Платье коротко спереди и чуть длиннее сзади. Я меряю и я довольна!

А в это время другие конкурсанты работают в зале – отрабатывают программу. А я возвращаюсь откуда-то издалека, куда меня увели поиски. И в зал попасть не успеваю.

День конкурса. Мой номер последний. Я жду в зале, наблюдаю за парами-соперницами. Не переодеваюсь. Рано ещё. Но программа быстро заканчивается и мне бы уже подняться и уйти в раздевалку. Но меня что-то задерживает и задерживает. И вот, пара передо мной делает последних несколько движений и поклон. А я должна уже стоять наготове в платье, «струящемся по моей фигуре прекрасным водопадом», но я всё ещё в джинсах. В самый последний момент я ныряю в раздевалку и пытаюсь втиснуться  в мои прекрасные кружева.

Неожиданно платье оказывается практически прозрачным. Уже заранее я стесняюсь показаться на подиуме, но это не самое страшное. Платье, вдруг, спереди расходится по шву. Секунды две я размышляю – могу ли я «вот так» выйти и отработать программу?! И понимаю, что не могу – я практически голая.

А до моего выхода осталось несколько секунд.

И я бросаюсь в какую-то боковую дверь, чтобы найти … нет, не выход, чтобы сбежать! Я ищу иглу!!! Я хочу зашить, заштопать, залатать платье по шву. И выйти уже, наконец, на выступление!

А до него остались доли секунд.

Я оказываюсь то в одной комнате, то в другой, мне дают огромную кривую иглу, какого-то неподходящего цвета нитки. Я вижу себя в зеркале и замечаю, что шов разошёлся уже до самой груди! Мне нужно время, чтобы соединить левую и правую половины моего платья – мне нужно достаточно времени! А времени у меня нет.

И я понимаю, что прямо сейчас меня объявляют. И я представляю, как зал и судьи в недоумении оборачиваются и ищут меня глазами. И не находят. И дисквалифицируют. И я понимаю, что моё желание не сбылось. И просыпаюсь.

Я не знаю, как танцуешь и двигаешься ты. Я лишь однажды обнимала тебя за талию. Всего несколько секунд. Возможно, ты и не танцуешь вовсе. В этом сне я слишком много времени уделила платью. А я хочу уделить это время тебе. В следующий раз на сливу «Зиту-Гиту» я загадаю танец с тобой. Пусть даже я буду при этом в домашнем халате или вообще без него.

Наша номинация будет беспроигрышной. А судии – мы сами.

Из цикла «Разговор с Ним»

Мы не видимся... Из цикла "Разговор с Ним"

Ты нужнее... (Из цикла "Разговор с Ним")

Мы больше не видимся...

Мы не видимся. Совсем. Теперь географически мы – в разных местах. Нет, океаны нас не разделяют, и мы даже не в разных странах – в одной. Но наша страна такая большая, что в ней можно заблудиться. Искать друг друга и никогда не найти. Я не нахожу тебя в этой стране. Я потеряла тебя. Сначала нашла, потом потеряла.

Мы не видимся. Мы в разных городах, на разных улицах, в разных постелях. Ты - играешь, я – танцую, я – преподаю, ты – учишься. У каждого – своя жизнь: свои дела, свои будни, свои обязанности. И бешеный ритм.

Как правило, вспоминать о тебе мне удаётся только в случайные минуты остановок. Это всё равно, что: мчаться по шоссе, а на пути неожиданная пробка. Ты, не собирался «ни о чём таком думать», но у тебя (у меня, то есть) появилась свободная минутка… и ты думаешь….

У тебя случаются свободные минутки, которые ты посвящаешь мне?

Я посвящаю тебе свои «свободные минутки» прямо сейчас. У меня – «пробка». Я стою в электрички - потому что все места заняты, и посвящаю -  потому что читать стоя неудобно. Сидя я обычно читаю. Я рада этой «пробке» на своём «шоссе». Я рада, что в электричке нет свободных мест, я рада, что я могу думать о тебе.

Иногда я вижу афиши с тобой. Я рада, что твоя карьера пошла в гору. Ты заслуживаешь это! Прекрасный фактурный артист. Странно, что твой талант разглядели «так не сразу». Впрочем, не странно – в реальной жизни многие талантливые люди оказываются невостребованными. Все потому, что страна наша… слишком большая. Огромная просто! Наша страна, переполнена талантами. Вокруг меня множество талантливейших людей! Творцы, певцы, танцоры, художники… создаватели! Создаватели прекрасного, изысканного, восхитительного.

Сейчас я вспоминаю то, что было создано нами с тобой. Ты говорил, а я слушала, ты советовал, а внимала. Наши голоса сливались дуэтом – они ссорились, ругались, объяснялись, выясняли отношения. Наши персонажи были не в ладах. Теперь я понимаю, что, однажды, сыграв ту роль, я врослась в своего персонажа и так там и осталась. Я понимаю, что это непрофессионально. Что ты, в отличие от меня, легко сбросил маску, что тебе даже в голову не пришло, что я могла «чего-то там себе напридумывать». Играли мы оба, но заигралась я одна.

Мы больше не видимся, и на расстоянии впечатления от игры, несомненно, сглаживаются - что-то стирается в памяти, забывается. Но что-то, всё-таки, остаётся. И это «что-то» обнаруживается в электричках, в пробках, в свободных минутках.

Остановка. Здесь выходит много народу. Сейчас будут свободные места.

Из цикла «Разговор с Ним»

Позволь мне танцевать ... Из цикла "Разговор с Ним"

Позволь мне танцевать...

Господи, позволь мне танцевать! Не смотря ни на что, и вопреки… Пусть время не останавливается и мир не замирает, пусть льёт дождь и валит снег. Пусть ночь сменяет день, а лето осень. Пусть Земля продолжает вращение с неизменным наклоном, в привычную ей сторону. Но только, Господи, позволь мне… пусть я буду танцевать!   

Наверное, это что-то значит, когда джазовки лежат в шкафу пятнадцать лет, а ты, время от времени, натыкаясь на них, зависаешь... с какими-то, известными только тебе, мыслями и воспоминаниями. Потом, очнувшись, бережно укладываешь танцевальную обувь обратно в коробку. Но не выбрасываешь. Ни за Что! Наверное, это значит, что ты хранишь её для чего-то или кого-то.

Сначала ты думаешь, что обувь для танца пригодится твоим детям, и ты хранишь её для них. Что сама то ты уже отплясала своё. И у тебя нет ни времени, ни прав, ни возможности вновь примерить эту пару в зале. Но иногда ты позволяешь себе примерку дома, у зеркала. Ты задумчиво зашнуровываешь сначала левый, потом правый башмак – из верхних дырочек, как всегда, шнурки выскользнули, и ты терпеливо вставляешь их обратно, потом затягиваешь, завязываешь в бантик… И любуешься.

Сначала ты думаешь, что больше никогда! Что твое время ушло безвозвратно, и тебе остались только воспоминания и упущенные возможности… Но иногда ты всё же просматриваешь тематические объявления и заглядываешь в клубы, но везде встречаешь предложения танцев только детям. Ты внутренне негодуешь от несправедливости и в очередной раз уговариваешь собственных детей – давайте я вас запишу! И в очередной раз получаешь отказ. Ну почему, почему они не разделяют с тобой этого страстного желания танцевать?! И если они не хотят, если им не нужно, для кого ты прячешь, хранишь, бережёшь … все эти годы джазовки?

Но вот однажды ты обнаруживаешь хастл. Парные танцы без возраста! И ты принимаешь решение мгновенно! Но всё ещё сомневаешься – справишься ли? Будет ли тело вновь таким же послушным, таким же гибким и красивым? Но ты решительно достаёшь заветную пару из дальнего шкафа. Ты сомневаешься, но пробуешь! Раз пробуешь, два, три… Первая тренировка, вторая, третья… И у тебя получается! Тело помнит и слушается! И ты танцуешь! ТАНЦУЕШЬ!!! И делаешь это Здорово! Ты прекрасна!!!

Господи, спасибо, что ты позволил! Не смотря ни на что, и вопреки…

И пусть время не останавливается, и мир не замирает. Пусть иногда льёт дождь, а временами валит снег. Регулярно ночь сменяет день, а на смену лету приходит осень. Земля продолжает вращение с неизменным наклоном, в привычную ей сторону. А я…  я позволяю себе танцевать!   

Рисунок Pia Erlandsson

И я справлюсь...

Знаешь, иногда я теряю веру в себя. Хожу по жизни, брожу, а потом чувствую – обронила! И, вроде: всё есть, а чего-то не хватает! И, как будто, не так уж это и существенно – подумаешь, ВЕРА! Подумаешь, потеряла! Возьми что-нибудь другое… Любовь, Богатство, Смысл… Ан нет – без Веры, как без рук, как без ног, как без опоры.

Если поплыла земля из-под ног – это признак. Верный и точный. Опять потеряла! Если слабость во всём теле, значит, пора искать!

Пока ищу, про себя ругаюсь:

- Что ж ты, матушка, Верушка, девка такая непостоянная, всё тебе – то направо увильнуть хочется, то налево тянет?!

Вера безмолвна.

Ой, боюсь, осерчаю когда-нибудь, возьму шпагат или верёвку каку морску и привяжу её крепко-накрепко к себе в три обхвата на тридцать три узла, и пусть попробует тогда дать дёру! Не выйдет!

Только вот поздно я про узлы-верёвки подумала, ускакала она снова. Вера моя. Прямо сегодня и рванула, после шести. Надо посмотреть – хоть что-нибудь после себя оставила?

Уныние. Волнение. Дрожь. Неуверенность. Раздражение. Плаксивость. Хорош набор! Да радости никакой. А агрессивность – тут как тут. Сразу за Неуверенностью. Две сестры, две подруги-неразлучницы. И что мне с вами со всеми делать?!

Ах, ещё и Недоверие явилось?! Кому не доверяем, спрашивается? Миииирууу? Ну, да, актуально! Мир ополчился на тебя – персону высоких кровей - всю неделю думал (или, может, целый месяц), как тебе досадить? У Мира дел других нет, как будто…

А что Мир, когда оглянулась вокруг, а комната полна негатива? После такого «прекрасного набора эмоций». Обои им пропахли, тюль, бельё постельное. Лапшой всюду висит, гроздьями, гирляндами. На дверях в прихожей, на косяках зацепился, на дверцах шкафа болтается – закрыть их не даёт. Пока негатив чадит, земля из под ног плыть продолжает. Славная картина! Сальвадор Дали восхитился бы. Может быть…

Но ты не Сальвадор Дали. И у тебя, может быть, тоже временами Вера отсутствует, но у меня ты её не ищешь. У меня ты о ней спрашиваешь. Сам справляешься. И я – СПРАВЛЮСЬ.

Из цикла "Разговор с Ним"

Ты нужней...

Каждый день, каждый миг, каждый шаг в моей душе не умолкает скрипочка. Она играет нежно и плавно. Она играет мне. Я ловлю между нотами ритм и становлюсь на цыпочки. Вместе с моими пятками от земли отрывается моя маленькая скромная душа. И мы танцем. Вместе с моей маленькой скромной душой! На носочках, под скрипочку. Нежно и плавно.

А бы просишь битов, потому что сбиваешься с ритма. Я хохочу и хочу увлечь тебя за собой. Но… твой задумчивый взгляд – это что-то! Ты заводишь глаза куда-то кверху – должно быть, ты ищешь там барабанщика… ведь, тебе непременно нужен ритм…

Я хохочу ещё громче и хочу поделиться скрипочкой. Слушай! Она нежная и плавная. Услышь! Представь, что ритм устал колотиться о стены, что он распрямил свою ломаную линию, и стал плавным и гибким … переходящим. 

Теперь это морская волна, и точка отсчёта – первый счёт – будет там, где тебе хочется. У самого основания, где вода только набирает силу, или на гребне, на самой вершине. Или попробуй так -  начни считать с середины – и волна послушно схлынет в тот самый миг, как только ты скажешь: «Два!».

Лови. Лови свой собственный ритм. В скрипочке. Саксофоне. Фортепиано. Трубе. Или флейте. Раз! И мелодия уже в тебе, и ты сам – мелодия. Услышь, в конце концов, своё сердце. Ты слышишь его пульсацию? Ведь это тоже ритм.

Ну, хорошо, тебе всё равно нужны биты – давай сменим инструмент! Почистим плэйлист и отпустим мою скрипочку. Мне жаль, но я согласна. Ведь ты мне нужней, чем она. Потанцуем?

Из цикла "Разговор с Ним"

Дача, блохи и школа

В четвёртом классе родители затеяли ремонт. Мы собрали всё необходимое и поехали жить на дачу. Раньше мы там жили только летом, а осенью возвращались в городскую квартиру. Среди необходимого были: собака Жулька, кошка Лариска и мой портфель со школьными причиндалами.

Дача у нас была необычная – казённая, отапливаемая. Про отапливаемую - всё понятно: это значит, в сибирскую зиму не пропадёшь. Казённая – это как казённый дом в картах – государственная, значит. Жить на государственной даче можно было круглый год, и поэтому ремонт делать в квартире тоже можно было круглый год. Вот родители и растянули это удовольствие на непонятно сколько.

Хотя про удовольствие, это я пошутила. С удовольствием осенью на даче жили, пожалуй, только Жулька и Лариска. И та и другая теперь гуляли, сколько влезет, и, сколько влезет, натаскивали блох. Особенно активно блох таскала Лариска, потому что ночевать, в отличие от Жульки, приходила в дом. Вместе с ней приходили и блохи. Ближе к осени блохи неожиданно озверели и стали путать Лариску со мной.

Жить на мне было неудобно – по понятным причинам у меня не было шерсти, наверное, поэтому они очень злились и беспощадно кусали меня. Было больно. Особенно ночью. Блохи практиковали ночные перекусы, а я спасалась, как могла. Самый хороший способ был – замотаться в простыню с головой. Если в коконе из простыни не оставалось ни одной дырочки, блохи меня не трогали, и я засыпала счастливым сном неискусаной девочки. Так началась моя осень на даче.

А потом я узнала, что у наших соседей прямо в доме живёт не какая-нибудь кошка или собака, а настоящая корова! Молодая тёлочка. И в дом её впустили, чтобы она не замёрзла на улице. И тогда я подумала: как хорошо, что наших поросят папа продал ещё в августе. Кто знает, какие блохи водятся на свиньях? Наверняка же, водятся?! А если они кусаются ещё сильнее?

У Ирки никаких животных дома не водилось, поэтому я честно завидовала ей. Уж её то никто не кусает! А она завидовала мне, потому что у меня – и свиньи, и кошки, и собаки. И с ними можно играть, за ними можно ухаживать, с ними можно спать. И даже мои рассказы про страшно кусачих блох её не пугали и не переубеждали. И мы никак не могли договориться, что лучше?

А потом блохи подобрели и больше ко мне не приставали. Я постепенно про них забыла и сосредоточилась на школе. Вернее, на опозданиях в школу.

Когда мы жили в квартире, моя школа была совсем рядом. Сначала идёшь прямо, потом мимо помойки, вокруг соседней пятиэтажки, а дальше – два варианта: близкий и далекий. Далёкий – через соседний двор, близкий – в соседний забор. Само собой – я выбирала близкий. В общем, чтобы попасть в школу вовремя, мне нужно было выйти ровно за три минуты до звонка. Когда мы поселились на даче, всё стало намного сложнее.

Каждое утро нас с папой будила мама, и, вроде, она делала это заранее, и даже очень заранее, но мы почему-то всё время опаздывали. Пять дней в неделю, двадцать (и даже больше) дней в месяц, и сколько учебных дней было в четверти – мы все опаздывали. Учительница сначала ругалась, потом ругалась сильнее, а потом перестала обращать на меня внимания и даже записала в «неуспевающие» во всех смыслах этого слова. Потому что училась я тоже неважно. Особенно, когда начала опаздывать на каждый первый урок – то на чтение, то на математику, то на физкультуру, я абсолютно точно стала неуспевающей. А Ирка мне снова завидовала, она то школу вообще недолюбливала. Вот бы ей – каждый день опаздывать!

А у нас, между прочим, для опозданий были причины. Чаще всего причиной был папа. Сначала он долго курил, потом долго заводил машину и говорил, что причина в машине. Ну, в машине, так в машине – какая мне разница, думала я, и терпеливо ждала, и гладила Лариску. Я это делала очень смело, потому что по утрам от меня пахло бензином (я предусмотрительно прогуливалась, пока папа грел машину, раз-другой возле выхлопной трубы), и блохи на меня даже не реагировали.

А папа, тем временем, заканчивал с подготовкой машины, и мы выезжали в школу, чтобы снова опоздать. Я сидела на заднем сиденье и радовалась, что у нас дома нет ни молодой тёлочки, ни свиней, и что Ларискины блохи давно присмирели. А, вдруг бы вся эта живность будила бы папу укусами, хрюканьем и мычанием ещё раньше, чем будит его мама. И тогда не было бы никаких опозданий.

Из цикла «Моя Ирка»

Фото: Irina Sapronova

Там, где мы... (Из цикла "Разговор с Ним"

Чувственность...

Там, где мы…

Мы чувствуем друг друга на расстоянии. И… не сговариваясь…, не сказав никому ни слова…бросаем текущие дела и … впрыгиваем в вагон метро. Ты – на севере, я – на юге.

Уже в пути мы на несколько мгновений вспоминаем … про недопитую чашку чая, оставленный в прихожей свет, какие-то в спешке оброненные вещи, что на часах 24.15, и что это последний поезд. Но мы успеем! Мы это точно знаем!

Потом мы одновременно выпрыгиваем где-то на кольце, а лучше - в центре… Нам – в парк! И даже если там все уже разошлись, нам никто не нужен, кроме нас. И нашего … танца!

Мы врываемся в парк, устремляемся на танцпол, проносимся в спешном шаге под кронами деревьев, идем.. торопимся… бежим. Потому что чувствуем друг друга кожей и, наконец, … встречаемся!

Встречаются наши руки, наши ритмы, наши мысли. И вот, нас уже кружит, вместе с листвой, легкий, осенний ветер. Он подхватывает всю эту рыже-красно-жёлтую феерию и закручивает вокруг нас пёстрым хороводом. И мы смешиваемся с каждым листочком и мы – сами листочки, листья… мы кружимся и радуемся нашему новому умению – чувствовать и хотеть ТАНЦЕВАТЬ! Хотеть танцевать с чувствами… с листьями, с ветром. В паре, вместе, вперемежку.

- Как ты поняла, что я хочу тебя видеть? – спрашиваешь ты.

- Я просто почувствовала, что очень хочу танцевать! – отвечаю я, - С тобой.

И мы больше ничего не говорим. Потому что не нужно. Мы много больше слышим и … чувствуем. Музыку, ритм, дыхание.

И тихонько, одними губами, считаем:

- Раз, два, три, четыре… и плавно – на «раз-два».

И мы знаем, что ночь не уступит дню, пока к нам не придёт усталость. Мы догадались, что они тоже чувствуют друг друга. День и Ночь. Наверное, потому что тоже любят танцевать… И наша ночь только началась. Ночь танцев. И мы счастливы, что успели впрыгнуть в последний вагон метро…

Служить искусству...

Чувственность…

Сначала ты развиваешь в себе чувственность... Потом сходишь с ума от остроты чувств. Когда каждая эмоция - и плохая и хорошая - становятся, как остро отточенное лезвие. Взмах - и эмоции, одна за другой, полосуют твоё сердце... А ты сама виновата - ты сама оттачивала это лезвие...

Я же, вроде как, распрощалась с тобой. Отпустила из сердца, переключилась на «другой объект». Но, как оказалось, все, кто кроме тебя, - мимолётны и непостоянны. Постоянный лишь ты. Чужой, далёкий, недосягаемый, но реальный и родной.

В последнее время я стала слышать, думать и чувствовать много острее. Это необычно и даже фантастично, но невозможно больно! Представь себе «радость», ну, например, в виде большого… огромного моря в груди. Океана! Океан колышется, он волнуется, бушует от радости и счастья… И он…  разрывает тебя на части! Ему мало твоей груди – так велико его счастье и радость!!! А тебе это причиняет боль, потому что рвёт твоё сердце, ткани, кожу. Твоё сердце много меньше «океана радости», которое ты чувствуешь!!

Тут выходов два – вырастить большое-большое сердце или позволить разнести себя на куски. Когда я думаю о тебе хорошо, моё сердце растёт, когда я вспоминаю об обидах, оно сжимается и скукоживается. И боль от радости увеличивается. Радость негодует – ей мало места в моём скукоженном сердце. Поэтому, чтобы избежать невыносимых мук, разрывающих меня, я позволяю себе думать о тебе хорошем. И пусть сердце растёт…

Или вот ещё представь. Когда за окном проносятся машины – обычные или скоростные. Они не прокладывают себе путь, они спешат по накатанной – легко и уверенно. А я…слышу рёв быков, птеродактилей, разъярённых Кинг-Конгов – кого-то очень большого и страшного, но только не легковышек. Звук в моём сознании увеличивается в разы. И это больно. Этот грохот не рвёт меня на части, как происходит от ощущения счастья, но он делает мою жизнь невыносимой. Я вздрагиваю, закрываю уши, но я продолжаю слышать больше, чем может вместить моё ухо. Мне кажется, я скоро начну слышать мысли, если они будут звучать также громко, как транспорт за окном.

А голоса…. Когда я разговариваю с людьми, я слышу такие тональности, о которых они даже не подозревают. Я слышу ложь, неуверенность, фальшь, недосказанность, неискренность. Но я слышу не только плохое – хорошее тоже выступает более явственно, чем можно себе представить. Эмоции собеседника становятся настолько очевидными. Они именно выступают (очень точное слово) – как капельки влаги на подсыхающих кусочках сыра. Я слышу трепет, искренность, влюблённость, ласку, нежность, смех. Я могу закрыть глаза и всё это услышать одним только сердцем.

А взгляд! Как много всего я вижу теперь во взглядах. Безразличие и проницательность. Страх и недоверие. Любовь и её отсутствие. Я датчик, который считывает «каждый новый объект» в одну секунду. И вся эта информация полосует моё сердце, мой мозг, моё сознание - резко, остро и беспощадно.

Нужна ли она мне?

Не знаю, ты ли помогаешь мне всё это видеть, слышать, чувствовать? Или я сама развила в себе что-то такое, что дремало многие годы? Но это есть. И с этим я учусь жить. И, кажется, мне уже нужно обезболивающее…

Из цикла «Разговор с Ним»

Служить искусству…

Не спать, не есть, не жить…  служить.

Размышляю…

Мать служит ребёнку – готовит, кормит, стирает, убирает. Жена служит мужу – ухаживает, холит, лелеет, ублажает. Это если в классике. Каждая мать и каждая жена – все перечисленное. Или – с вариантами.  Но не каждая женщина – жена и мать. А ещё… бывает бывшая жена, но не бывает бывшая мать…

Мужчина служит женщине – любит, одевает, ублажает. Если любит… Муж, возможно, служит жене – обеспечивает, наставляет, ревнует. С вариантами. Но не каждый мужчина – муж, и не каждый муж - бывший… J Игра слов. Я шучу. Я не об этом хотела думать…

Я думаю о служении искусству. Когда ты выбираешь борщам, котлетам и компотам другую альтернативу. Для тебя более ценную. Когда не спишь, в то время как нужно спать, но не потому, что тебе не дают спать любовные утехи… 

Когда не ешь, даже если уже очень хочется, но не потому что сидишь на диете, а потому что боишься отвлечься на мирское и спугнуть её… музу. Когда не живёшь, потому что, на самом деле, Живёшь с большой буквы. ПАРИШЬ. Ног не чуешь под собой. Летишь, несёшься, ….и взмываешь.

Я знаю, что есть творцы, живущие и творящие плавно и степенно. Они осознали, вкусили, распробовали свой дар. Теперь никуда не спешат – наслаждаются. Я – не из них. Я тороплюсь. Жить тороплюсь, создавать тороплюсь, давать тороплюсь. Раздавать. А раздавать хочется много и многим.

Моя душа давно нашла смысл и укрепилась в своей позиции. Она – в покое. Но ЭГО. Мое эго - оно еще мечется во мне – ищет, стучит в сознание – я здесь, ты помнишь? Помню, конечно.

Впрочем, я не знаю, что из них что. Душа ли рвётся туда, где ещё не была, эго ли стонет – тебе это нужно, - возьми… Но в ровности духа, в состоянии покоя я нахожусь всегда очень недолго. Меня болтает, кидает, мотает.

Ах да, ведь есть ещё Дух! Триединство: Душевное. Телесное. И духовное. Лебедь. Щука. И рак. И нет во мне гармонии. Увы – нет. Но, ведь, должна быть?!

Из цикла "Разговор не с Ним"