15.
- Простите, Вы не видели собаку? Она вот только что была здесь!
Девушка взялась из неоткуда – должно быть шла мимо. Сидевший на тротуаре Василий поспешил подняться. Скользнув взглядом по лиловым туфлям, платью, зелёному шарфику, он наткнулся на глаза. Прямо перед собой. Знакомые. Те самые. Её глаза.
- Où il est? Où il est? – шептала девушка.
Рыжие вьющиеся локоны, как всегда немного растрёпанные, а в волосах запуталась божья коровка.
- Удивительное сходство – у меня был точно такой же пёс, но он давно потерялся! И этот, наверное, тоже потерялся. Mais où? (Но куда же) он подевался? C`est la vie! – крикнула девушка и растерянно посмотрела по сторонам.
- Все собаки на одно лицо, - немного смущённо прокомментировал Василий.
И тут, наконец, она на него взглянула в упор. И мгновенно поменялась лицом. Узнала.
- Ты? Ты!
Она шумно выдохнула. Сделала ещё один болезненный вздох и… залепила Василию громкую пощёчину. И тут же расплакалась.
Василий не верил своим глазам, не верил ушам и чувствам. На всякий случай проверил, взглянув на свою лапу, - обнаружил вместо неё руку. Выпрямился. Приосанился. И рывком протянул теряющую сознание Валери к себе. Крепко прижал и тоже заплакал.
Он не помнил, как очутился у неё дома – должно быть они приехали на такси. Дорога выпала из его памяти как ненужная, второстепенная информация. Зато он хорошо помнил каждое сказанное ею слово, помнил её чуть постаревшие с пятнышками руки, тонкие лучики морщин в уголках глаз, глубокую скорбную складку между бровей и множество седых волосков, предательски пробивающихся сквозь рыжую копну.
- Сколько лет! Сколько лет я тебя не видела! – снова и снова повторяла она. – Где ты был все эти годы? Исчез! Без предупреждения, молча! Василий! Почему? Зачем?
Потом она рассказал о ребенке – о том самом, которого Василий видел в отражении озера.
- У нас был сын, - сказала она и притихла, забившись в уголок кресла, укутавшись в клетчатый плед.
Василий сидел рядом на подлокотнике и рассматривал знакомую квартиру: фотографии на стенах, книги за стеклом, настольную лампу и её хозяйку. Он тихонько перебирал её волосы, гладил по голове и молчал. Ему было, о чём молчать.
- Я искала тебя! – кажется, Валери нисколько не смущало молчание Василия, ей было хорошо и приятно говорить самой. Её столько лет никто не слушал! За исключением студентов, разумеется, – теперь она сама вела лекции, но разве студенты слушают?
Василий с восторгом принимал всё, как должное – ведь если она его видит, слышит и даже осязает, значит он видимый, слышимый и даже осязаемый. И тогда, возможно даже живой? А может, всё это ему мерещится, может, это фокусы Селяви, и стоит только моргнуть, как всё исчезнет? И Василий боялся – моргнуть боялся, дышать боялся и сомневаться. Если ОНА здесь прямо сейчас, здесь рядом с ним, если он гладит её волосы, рассматривает её вещи, слышит её голос – то пусть ЭТО будет! И не важно, сон, марево, мираж или иллюзия! Пусть будет! «Пожалуйста!» – мысленно просил он.
И вдруг сорвался с подлокотника и бросился к вазе на столе. Схватив три апельсина, на секунду задумался - взял ещё парочку и подбросил! Один за одним. Оранжевые шары мелькали в его руках, взмывали вверх и снова падали вниз – прямо в Васильевы ладони. Он потянулся в бок и одним рывком схватил с вазы ещё один – и тоже подбросил. Он жонглировал апельсинами, подбрасывая их всё выше и выше – настолько высоко, насколько это позволял потолок её квартиры. Валери наблюдала, удивлённо улыбаясь. А Василий остановился, поймал все апельсины по очереди, рассовывая их по карманам и под мышки, сгрузил обратно в вазочку и … встал на руки. Покачался, посучил ножками и кувырком вернулся в обычное положение.
- Что это было? – изумилась Валери.
- Артист эстрады полей и степей «Василёк Луговой»! – продекламировал Василий и вернулся на подлокотник.
Его дыхание немного сбилось – он давно не тренировался, но восхождение в гору и остальные недавние приключения с Селяви, оказались очень кстати: он чувствовал себя великолепно! Как юный здоровый организм! Душа пела, мышцы наполнились энергией, а мгновение казалось таким счастливым, таким настоящим, таким бесценным!
- Я работал в цирке, - наконец признался он.
- Зачем? – ещё больше изумилась Валери.
- Ну. Теперь не знаю, - споткнулся Василий, размышляя, что ответить, - раньше знал. Мне казалось, что я знал. Но теперь я не уверен.
- Мы все что-то ищем, - поняла по-своему Валери. – Что-то или кого-то! А я, наконец, нашла тебя!
Она вдруг тоже подхватилась и бросилась в соседнюю комнату.
- Подожди, я кое-что тебе покажу! – бросила на ходу.
Через несколько минут появилась с альбомом в руке.
- Знаешь, сейчас редко, кто распечатывает фотографии, но эти я храню – они давние.
Валери открыла в середине. Василий увидел несколько любительских снимков: Валери в аудитории, читает лекцию – возможно, кто-то из студентов снял процесс. Валери отлистала назад и показала снимки. Маленький свёрток, белая пеленка, крошечное розовое личико. А на другом открытая грудь и белые рюши, завиток на макушке. Фотографии были вставлены в отдельные рамочки под слюду. Рядом с малышом, в соседней рамочке красовалась сама Валери – та Валери, которую он знал прежде - совсем ещё студентка, блестящая и перспективная.
- Хочешь чаю? – вдруг спохватилась Валери. – Что же это я? Ты же, наверное, голоден? – и убежала на кухню, всучив ему альбом.
Оставшись один, Василий сосредоточенно стал рассматривать каждый снимок, вглядываясь сперва в любимое лицо, потом ища сходство в лице крохи. На кухне что-то хлопнуло, щелкнуло, зашуршало и закипело.
- Ты с сахаром? – крикнула Валери и не дожидаясь ответа, тут же спросила новое. – У меня есть пирожное! Твоё любимое «Корзиночки» - будешь? – добавила:
- Иди уже скорее сюда!
- Буду, – буркнул Василий под нос и улыбнулся, пошарив в карманах, вспомнив свои собственные «Корзиночки».
Глянув на дверь, вытащил портрет Валери и торопливо сунул его в карман. Захлопнул альбом и, положив на стол, отправился к ней на кухню.
- Конечно буду! – повторил он, стоя на пороге.
Кухня была всё та же. Кофейные зёрна на обоях, скатерть в мелкий лиловый цветочек, тюлевые шторы, перевязанные изящной лентой, томик Жан-Жака Руссо на подоконнике и словарик французского.
- Ты всё ещё веришь в его теорию воспитания? – поинтересовался Василий, кивнув на художественную книгу.
- Верю! Тем более, что проверить на практике мне всё равно не удалось, а значит и опровергнуть тоже, - улыбнулась она, разливая по чашкам чай.
Аромат бергамота наполнил пространство, приятно защекотал нос – на Василия разом нахлынули новые-старые воспоминания. Он присел на табурет и потянулся к «Корзиночке». На желтом цветке, на самой его верхушке сидела божья коровка, а на её крошечных крылышках виднелись черные точки – по три на каждом.
- А это правда, что, сколько точек, столько и лет? – насмешливо спросила Валери, проследив за его сосредоточенным взглядом.
- Я не знаю, - пожал плечами Василий.
- Если правда, то почему всегда чётное? Две, четыре, шесть? А куда же девались три и четыре?
- Значит, неправда! - резюмировал Василий.
- Слушай, какие глупости приходят в голову, - смутилась Валери, - я столько лет тебя не видела, и говорю какую-то ерунду! Прости!
- Говори, что хочешь! - Василий, напротив, ничуть не смущался и был готов слушать в её исполнении что угодно – хоть ерунду, хоть глупости.
Включился и зажужжал холодильник, и Василий, машинально посмотрев на него, обнаружил в самом углу, ближе к полу гвоздь и ошейник на нём.
- Это был ошейник Селяви, его любимый, - сказала Валери, заполнив неловкую паузу. – Это был мой пёс. Я говорила, помнишь? Он потерялся в лесу.
- Селяви?! – Василий вспомнил, что Валери, кажется, уже называла имя пса, но он обратил внимание только сейчас. – Се-Ля-Ви, - медленно повторил он.
- Да-да! Я завела его почти сразу, как забеременела. Я мечтала, что он будет мне помогать, охранять, следить за коляской, пока я в магазине, например. Глупо, да? Просто мы были совсем одни, совсем… тебя же не было рядом…
Валери ждала объяснения, реакции - чего-нибудь. А Василий никак не мог справиться с изумлением и не находил подходящих слов.
А потом они как-то разом устали – от разговоров, эмоций, впечатлений. Чай и «Корзиночки» были съедены, а день подходил к концу. И тогда она спросила:
- Ты останешься?
- Завтра выходной, я никуда не буду спешить. А ты расскажешь про свою цирковую карьеру, или что там у тебя ещё было? – она спешила говорить, словно боялась, что он откажет, что не останется. Что исчезнет так же внезапно, как и появился. Но он ответил коротко:
- Останусь.
Комментариев нет:
Отправить комментарий