Нет мыслей в голове

 

Когда нет сил физических, мозг тоже отказывается работать. Категорически. Хотя, казалось бы – ему то что до физики? А фокус в том, что при отсутствии сил почти всегда ты найдешь в себе ресурс разгрузить вагон (под «разгрузить вагон» имеется ввиду любая тяжёлая и объемная физическая работа). Ты можешь без сил найти в себе силы и… разгрузить вагон. Но заставить себя думать мысль или решать умственную задачу, при отсутствии сил, ты не можешь. Заставить себя соображать, рассуждать, думать, размышлять и даже просто разговаривать со смыслом, выстраивая логические конструкции, совсем непросто. Неохота. Лень. При этом «неохота» и «лень» - это не капризы и не какое-нибудь там «фи», - это непосильные ощущения бессилия (да-да, именно!), это почти что безволие по отношению к своему телу.

Бывают времена, когда ты устаёшь и выдыхаешься настолько, что нет сил даже на отдых. В твоём теле включается некий автомат, который продолжает работать независимо от ресурсов – наличия или отсутствия топлива, пригодны – не пригодны детали к эксплуатации, есть ли масло в двигателе. Тебя словно бесконечно коротит, заставляет выполнять нехитрые операции слова и снова. По кругу. И ты уже ничего не соображаешь, а действуешь механически. И всё это опасно тем, что, иссякнув окончательно, опустошив сусеки и высохнув до дна – до донышка, твоё организм устроит тебе ТАКУЮ отдачу, что «мама, не горюй»!

Таких отдач в моей жизни было множество. Таких выгораний – не счесть. Таких «сизифовых трудов», превозмоганий себя и проверок на прочность более, чем достаточно. Временами я ловлю себя на том, мыслей в голове нет совершенно. Но это лишь на секунду. Следом за пустотой в голову обрушивается лавина рваных соображений, тошнотворных тезисов и навязчивых идей – такая необъятная, что поневоле радуешься предыдущей «секунде тишины» в мозгах. И хочешь её вернуть во что бы то ни стало. Тишину. Но привычка думать побеждает и подавляет. И если в эту секунду нет сил думать нечто «по делу», то в твоей голове некто начинаешь думать за тебя: «Как тебе не совестно ничего не делать и ничего не думать?!»

И. Чувство вины за пустоту в голове накрывает покруче той лавины, которая была с тезисами, соображениями и идеями. Кто-то очень настойчиво долдонит в твои мозг: «Ты просто обязана думать, решать и действовать! У тебя нет других прав в этой жизни! У тебя нет права украшать и бездействовать, нет права наслаждаться и радоваться! С чего ты вообще взяла, что жизнь - это наслаждение?! Жизнь – это боль и превозмогание! Вот и превозмогай!!»

Я выдыхаю и собираюсь с силами. С теми, которых нет, как мне казалось только что. Но нет, - есть! Какие-то остатки сил - заныканные по углам, спрятавшиеся от моего взора, завалявшиеся в недрах моего, пока ещё сильного и выносливого тела, таящиеся как «запасной ресурс» на крайний, безвыходный случай – а, вдруг, «за гранью выживания», а, вдруг, между жизнь и смертью. И я бессовестно использую свой ресурс здесь и сейчас, каждый день, не считаясь с тем, что некто сохранил его для меня «на чёрный день», чтобы сохранить меня. Но я не хочу «чёрный день», я не хочу «на потом», я хочу со страстью, на износ, я хочу «превозмогая себя», «вопреки» и «всё возможно»! Я так хочу! Я.

Мне трудно, но я буду! Мне не по силам, но я стану! Мне не преодолеть, не превозмочь и не справиться, но я преодолею, превозмогу, справлюсь, перешагну, перепрыгну, взлечу и буду!

И это всё в одиночку. А если мы будем вместе – для нас возможным станет даже невозможное. Ты согласен «на вместе»?

 

Я живая

 

Нет, я не наваждение – я живая и настоящая. Но ты не веришь и пробуешь стряхнуть меня, как назойливую муху, быстрым движением кожи. Возможно, я кажусь тебе навязчивой и прямо сейчас я тебе не нужна. Но ты нужен мне! Ты. Мне. Нужен. И я пытаюсь найти к тебе подход. Снова и снова я протягиваю руку и провожу пальцем по серой холке. Я трогаю твои ресницы и удивляюсь их роскошной длине.

Я даже пытаюсь заплести тебе косичку…

И только тогда ты перестаёшь брыкаться и замираешь, закрывая с благоговением свои большие серые почти что прозрачные глаза. Я разделяю серый жесткий волос на три пряди и старательно перебираю пальцами, каждую минуту опасаясь, что ты передумаешь доверять мне и прогонишь.

Ты красив и так, без моих стараний – эта коса нужна не тебе, она нужна мне. Я ищу путь к твоему сердцу и придумываю раз за разом ласки, которыми пытаюсь удивить тебя. Но я не угадываю. Каждый раз мимо. Нужно что-то ещё и как-то не так. И я понимаю, что боюсь и волнуюсь больше, чем следовало бы, и что с этим нужно что-то делать, но что? И тогда я решаюсь на крайнюю меру: я прижимаюсь лбом к твоим теплым губам, я закрываю глаза и перестаю дышать:

- Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…, - шепчу едва слышно, - прости мне мой страх, прости нерешительность и будь снисходителен. Мне всё про тебя интересно, но быть с тобой смелой – вот так, сразу – мне не по силам. Дай мне немного времени. Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

И конечно же, языка человеческого ты не понимаешь, и это наивно полагать, что мои слова для тебя что-то значат. Но я всё равно шепчу. И делаю это всё смелее и смелей. Мой голос звучит всё громче и тверже. И это уже никакой не шёпот, это уже полноправный звук! Громкий и решительный. И тогда ты поводишь ухом, словно впуская в него мои слова.

- Входите, не стесняйтесь!

Ты меня слушаешь! Ты меня слышишь!

Что-то меняется в твоём облике, в твоих движениях, повадках. И даже в дыхании что-то меняется. И эта рябь на коже, которой прежде ты пытался избавиться от меня, - её больше нет! Я для тебя больше не досадная помеха и не препятствие, я – живое существо, достойное твоего внимания. Ты. Удостоил. Меня. Внимания. И ты косишься на меня, нюхаешь мои ладошки, требовательно закусываешь кожу на руке.

- Дай мне что-нибудь вкусное! - выдыхаешь в моё лицо.

И я делюсь самой вкусной, самой сладкой, самой хрустящей в мире морковкой. Всё для тебя! С радостью! И удовольствием! Бери – мне не жалко.

Ты угощаешься, и твой аппетит растёт вместе с интересом. К моей персоне – к моим рукам, к моим пальцам.

Зазеркалье

 

Я ступаю по глинистому берегу и вглядываюсь в даль. На горизонте мягко колышется вода, плавно переходя в небо. Вода и небо входят друг в друга внезапно – сливаются где-то посередине, крепко обнявшись. Небо прекрасно, проплывающими по нему, пушистыми облаками – голубыми, розовыми, предзакатными. Но вода прекрасна не меньше – она, словно зеркало, повторяет все те же очертания: голубого, розового, предзакатного. Перья, штрихи и взбитая пена. Сомкнувшись в объятьях, вода и небо живут одной жизнью, пишут одну на двоих картину, создают мир Зазеркалья. Их фантазия безгранична, перо легкО, краски изысканны.

Я ступаю по кромке воды и обнаруживаю в ней отражение себя. Моё отражение в воде. Мы с водой сливаемся где-то посередине, внезапно, крепко обнявшись. Белый подол моего платья, точно облака, плывёт отражением по воде. Колышется, рябит. Я рисую мир Зазеркалья вместе с водой, по которой ступаю. Мы пишем одну картину, мы отражаем друг друга. Я поднимаю глаза к небу и мечтаю отразиться в нём, фантазирую о нашей картине. О нашем возможном творении. Ведь оно возможно?

Я трогаю воду кончиками пальцев и внезапно меня озаряет. Глаза! Они отражают небо. Мои глаза отражают небо! И значит, с ним – с небом - я тоже могу быть в сотворцах! Я могу всё, что пожелаю. Вторить стихиям, проникаться ими, творить вместе с ними и фантазировать. Пальцами я чувствую воду, кожей впитываю солнце, глазами любуюсь окрестностями, а мой слух ласкает плеск воды и шорох ветра. Я почти что богиня. Потому что я слышу, вижу, чувствую и … живу! Я живу! 

А где же ты?

Ты отражаешься в зеркале моей души. Ты в моём Зазеркалье. Ты - моё Зазеркалье. Мой. Моё. Со мной.

Чёные мысли

 

В светлой-светлой душе родились чёрные-чёрные мысли. Сначала мысли были мелкие и незначительные и таились где-то в закоулках души, потом они стали расти и крепнуть, плодиться и размножаться, мучить и досаждать и поглотили всю душу целиком. Ну и цвет их был не сразу чёрный – сначала мысли были грязные, серые, мутные, затем их краски начали сгущаться и темнеть – до тех пор, пока не почернели на столько, что даже самая тёмная ночь больше не казалась такой страшной, как эти чёрные-чёрные мысли.

И тогда стало по-настоящему тоскливо и невыносимо. Все открытые двери, выходы и концы туннелей исчезли во тьме и все положения, случаи и обстоятельства стали казаться безвыходными. И хотя оставались ещё возможности слышать и осязать, облегчения это не приносило – предметы и звуки в полной темноте стали искажаться и пугать ещё больше, нагнетая тем самым обстановку. Душа стала порождать небывалых и невиданных прежде ею монстров. Они жужжали, рычали и ревели во тьме, сотрясая пространство – где небо, где земля, где опора? Ничего стало не разобрать, ни за что не уцепиться, на ногах не устоять – хоть стой, хоть падай!

А чёрным-чёрным мыслям стало тесно в душе и они поползли в тело. Сначала в ум, и он породил новых чудовищ – ещё хуже, ещё страшнее. Затем чёрные-чёрные мысли овладели сердцем, и оно стало каменным, чёрствым, пустым. Потом были лёгкие, и стало невероятно трудно дышать. Чёрные-чёрные мысли расползались всё дальше и дальше, поглощая пространства и площади, не встречая препятствий и помех. Потекли по венам и артериям по рукам и ногам. Ноги стали подкашиваться, а руки онемели и не слушались, рефлексы ослабли, а желания исчезли. Но мыслям и этого было мало, чёрные-чёрные мысли пожирали всё, что встречали на пути – они заполнили каждую клеточку тела и стали разъедать, распирать изнутри. Ад внутри меня сперва довёл меня до исступления - когда хотелось кричать во всю глотку, потом наступила та самая «крайняя точка», когда стало настолько всё равно, что это отразилось в глазах – усталые и бесчувственные – они потухли.

Так чёрные-чёрные мысли сделали своё чёрное дело. Зачем они мне? За что? И что дальше?

Так было год назад. А сейчас. Сейчас я хочу сказать вам, черные мысли – идите к чёрту!

Нет, я не могу сказать, что спустя год мои мысли просветлели и очистились от чёрной скверны. Временами они всё ещё посещают меня. Внезапно. Но иногда вполне себе ожидаемо. И – о радость! - Теперь они имеют понятные очертания. Эти мысли стали, словно бы, некой навязчивой идеей. И если прежде были только ощущения: тьма, чернота, беспросветный туман – но, что эти тьма, чернота и туман означали – было не ясно. А теперь «ясно» - ха, не в смысле, они прояснились. Нет. Они … приобрели словесно-буквенную форму, что ли… Почти всё, что чернило мою душу прежде, я могу теперь сформулировать. Я могу забросать себя обвинениями, претензиями, дурными словами. Потому что каждая из этих мыслей – она против меня самой. Это самоосуждение, самобичевание и бесконечное количество требований к самой себе! Я так устроена. Я не склонна обвинять внешний мир и обстоятельства – я готова сгрызть саму себя. Изглодать до костей в поисках несовершенств.

Кто виноват? И что делать? Почему всё именно так, а не иначе? Как сильно исход дела зависит от тебя самого, а не от обстоятельств? Ты правда думаешь, что все сможешь – и тебе за это ничего не будет?