Предчувствие

 

Я одного не понимаю: почему я не почувствовала? Я всегда была уверена, что любящее сердце всё чувствует, знает заранее, что способно предвидеть и даже остановить. Но – нет! Не почувствовала! Увы. Совсем.

Пять пропущенных. В шумном месте, звонков не слышно совсем. Пять пропущенных. Вот здесь начинаю предчувствовать нехорошее. Перезваниваю. Иду прямо в страх…

На том проводе:

- Вы только не переживайте, он – жив…

Замираю и холодею…

Там торопятся, предвосхищая мою реакцию:

- Всё хорошо, поверьте, он жив – это главное!

- Что с ним? –  нахожу в себе силы, чтобы перебить, - Где он? Что случилось? – сыплю вопросы на одном дыхании и боюсь услышать ответы.

- За ним приехала «скорая», сейчас ему окажут помощь, он в сознании…

- Как «скорая», какую помощь, - я окончательно теряю самообладание и готовлюсь к самому худшему. Впрочем, о худшем меня предупредили – ЖИВ! Но насколько цел, что с ним, в конце концов?

- Вы знаете, я повидал на своём веку и похуже: обгорелые тела и много другое, - продолжает успокаивать на том конце машинист. Да, кажется, он представился: машинист. Отец троих детей, и я чувствую, что искренне сочувствует и искренне верит в положительный исход.

Но я до сих пор не знаю, что случилось!

И теперь точно боюсь это знать.

Почему?! Зачем?! Что ещё он там вытворил?! Страх сменяют негодование и раздражение. Когда всё это закончится?! Когда же он прекратит?!?!

- Сейчас я узнаю, куда его увезут, а «скорая», когда доставит, сама вам позвонит, - машинист всё еще со мной.

И его увозят. Куда-то на запад Москвы, в то время, как я на юге. Одного, без меня. Моего мальчика. Неугомонного. В неизвестном состоянии. Но он жив!

А я – не очень… Я на автопилоте добираюсь до электрички, сорок мучительных минут борюсь с рассудком, сорок мучительных минут жду звонка «скорой» и не понимаю… не понимаю…. как жить дальше? Что делать дальше?

Нужно попасть к нему, но сперва нужно узнать – куда попадать. И силы… мне нужно выспаться, у меня нет сил, я просто не доберусь до него. Выспаться! Мне нужно в кровать!

Расстояние от электрички до квартиры кажется «зеленой милей», спасают только шаги – мерные и монотонные. Раз-два, раз-два. Кажется, именно это незамысловатое действие приводит голову в тонус.

На следующий день в больнице меня долго не пускают. Безумие мира – ограничения, карантин введён уже полтора года, как.

Безумствую и я. Готова наброситься на любого, кто стоит на моём пути, чтобы увидеть, наконец, моего мальчика. Я должна его увидеть! Я должна знать, что с ним!

- Доктор, что с ним?

- Стабильное тяжёлое состояние. В реанимации…

И я его вижу. Беспомощного, в бинтах, с закрытыми повязками глазами. И обмираю от ужаса.

 - Мама, это ты? Ты здесь? …. – потом он говорит то, о чём я не хочу даже слышать, тем более повторять не хочу. Он говорит о своих страхах. Но я не хочу их исполнения, и я переубеждаю, но ночью эти же страхи тяжёлым камнем наваливаются на меня.

Я мечусь по квартире, я прячусь под одеяло, я листаю телефонную книгу в поисках хоть какой-то помощи… Я не справляюсь, сама я не справляюсь. Паника захлёстывает, засасывает, поглощает. Вырываюсь на балкон, шепчу себе: «Всё будет хорошо! Всё будет хорошо! Дыши. Дыши!», и не верю, и задыхаюсь.

Помощь, мне нужна помощь! Но от кого? Перебираю имена знакомых мужчин и понимаю, что никто, никто не справится…. И ещё больше паникую от этого. Я не такая сильная, чтобы справиться самостоятельно!

Наконец, добираюсь до нужного номера, набираю заветные цифры - отвечают не с первого раза, но отвечают!

- Поговори со мной, пожалуйста, сделай что-нибудь – методики, техники, всё, что угодно, иначе я сейчас сойду с ума! Глаза. Я не знаю, что у него с глазами. Он в сознании. Руки, ноги целы. Но глаза… Никто не говорит, что с ними. Меня захлёстывает от ужаса. Я задыхаюсь от ужаса…. Помоги…

И через тридцать минут я понимаю, что вменяема. Уже – вменяема. И в состоянии помочь своему ребёнку. В состоянии быть адекватной матерью, потому что сейчас – кто, если не я?! У меня нет права на панику и истерику, у меня есть обязанность – быть сильной за двоих. И я справлюсь. Справлюсь, как всегда.

Ребёнок, я очень тебя люблю! Я всегда готова тебе помочь. Всегда стремлюсь поддержать, но я тебя умоляю: мой ресурс не бесконечен. Ты порядочно истрепал мои нервы, помучил сердце. Возможно, поэтому оно ничего не чувствует заранее - потому что следует инстинкту самосохранения? А, возможно, ты просто уже достаточно вырос, и мы разделились. Вот только боль и страх меньше не становятся. Я больше не хочу Такого страха… пожалуйста, не надо….

Ты всё ещё в бинтах и в больнице, но у тебя хорошая динамика. Это вселяет большие надежды. И. У. Нас. Всё. Будет. Хорошо! Да будет так!

 

Из цикла "Разговор с Ним"