Тебе…

Я скучаю по тебе. За тобой. Без тебя. Временами я спрашиваю вслух, в пространство: «Где ты сейчас? В ком? Помнишь ли обо мне?» И очень надеюсь, что помнишь. Хотя понимаю, что по законам реинкарнации, скорее всего – нет. И мне жаль. И я даже ревную. Что ты больше не мой, не со мной и не для меня.

Когда ты был рядом. Когда ты был… мы много молчали. Когда ты был, мы почти не разговаривали. Потом разговорились. Мы дозрели до разговоров и общих тем. Мы перетирали прошлое, будущее и политику. Мы стали почти идиллией. 

Мы запивали слова твоим фирменным напитком – смесью отвара трав и горького чая. Ты разливал его, отвинтив крышку у старенького покорёженного термоса, в видавшие в виды кружки, с чёрными круглыми проплешинами на месте отколов. Ты никогда не мыл кружки, а только споласкивал, а хранил их под сиденьем, в бардачке или на дне холщовой торбы. И они отдавали терпким землистым ароматом – почти вечностью. И мне нравился этот аромат, и мне нравилось вдыхать вечность.  

Мы усаживались на самое вакантное место – у колеса, подминая собой скошенные травы, и говорили. О прошлом, будущем и немного о политике. Мы вдыхали аромат осоки, клевера, жаркого солнца и чая. Под колесом нас спасала тень - она давала прохладу уставшему распаренному от работы телу. И мы наслаждались прохладой, чаем и разговорами. 

На обратном пути ты всегда был за рулём - шапка скошенной травы возвышалась над кузовом в два человеческих роста, и добавляла веса машине. Справиться с такой мог только ты. Ты подавал мне вилы, прислонив деревянный черенок к стогу, и помогал спуститься вниз. Я скатывалась с визгом и с замиранием сердца. И мы снова пили чай. Под колесом, на дорожку. Прогоняли из салона слепней и мух и заводили мотор. 

Машина скакала по ухабам и буеракам, теряла охапки сена и растрясала наши внутренности. Аттракцион деревенских дорог. Мы охали и хохотали, не жалея потерянной травы, и немного сочувствуя подпрыгивающим почкам. 

Разгружали сразу – пока есть силы. Сенная гора во дворе у дома росла на глазах, потрясая воображение своим величием. Спасительный черенок вил давно не доставал до меня, и я с содроганием предполагала, как буду слезать. Ты подбирал последние охапки пожухшего клевера с борта машины и передавал мне. Всё выше и выше. Меня качало и обдавало ветром. Терпкий и горький чай, выпитый у колеса, питал меня уже несколько часов. Нет более действенной батарейки. 

А потом был душ. Спасительный и прохладный. Я стремительно расстёгивала пуговицы старой рубашки, сдёргивала с себя мужские брюки, отшвыривала в сторону платок – разоблачалась. Больше всего травяной пыли было на шее – там, где солнце жарило кожу и топило жир. Я интенсивно намыливала древнюю мочалку-кабачок и растирала кожу, смывая пыль, пот и усталость. Приятный физический труд, волшебный чай и последующий за этим отдых – нет ничего более приятного и настоящего! 

Теперь поля заросли травами, машину отдали родственникам, вода ушла в землю, а брёвна, которые та так старательно укладывал в нашем дворе, подготавливая место под сенные многоэтажки, частично сгорели в чьих-то печах, частично сгнили. Вечность поглотила тебя и плоды твоего труда. Не осталось ни-че-го. Ничего материального и осязаемого.

Вечность. Поглотила. Всё. 

А я? 

Я тоже здесь ненадолго… 

Увидимся, даже если не вспомним друг друга

По законам реинкарнации

Из цикла «Разговор с Ним»